Поясницу ломило немилосердно, я решила полежать и Лику отправить отдохнуть. Она сидела на кухне, плакала и грызла ногти:

— Ой, началось! Боюсь! Я не хочу рожать! Мне страшно!

— Спокойно, девочка! Ой! — крякнула я от прострела в поясницу. — Все будет хорошо! Лешка! — заорала я.

Он сидел за компьютером, главу диссертации писал. На мой призыв не откликнулся, напротив, примерз к стулу.

— Что ты расселся? — возмутилась я, придя в комнату.

— А? Что? Уже? — с дрожью в голосе спросил сын. — У кого?

Он непроизвольно выбивал дробь пальцами по клавиатуре, и на экране компьютера плясала абракадабра букв. В таком случае говорят: на нем не было лица. Лицо имелось, но в полнейшей панике.

— У Лики! Ты это брось! — погрозила я пальцем. — Немедленно возьми себя в руки. Хватит того, что Лику трясет от страха.

— Может, еще рано, рассосется?

— Так! Сделал веселое личико и пошел успокаивать жену! А я вызываю такси. Документы не забудьте!

— Все брать? — суетился Лешка. — И мой военный билет?

— Если ты не возьмешь себя в руки, — пригрозила, я, — Лика начнет рожать прямо здесь, и ты будешь принимать!

— Нет! Только не это! — подскочил Лешка и бросился одевать жену.

В машине я сидела рядом с водителем, дети сзади. Лешка успокаивал Лику, твердил:

— Тебе обязательно сделают анестезию! Сейчас приедем! Мы заплатили. Тебе дадут обезболивающее, и ребенку…

— И папаше обезболивающее не помешает, — встрял водитель. — Грамм двести коньяку.

Когда выходили из машины, у меня болела не только поясница. Приступы боли стали захватывать низ живота. Неужели? Как некстати! Сейчас главное — Лика!

В приемном покое сестричка со смехом обратилась к Лешке:

— Двоих привез? Во дает! Где ты их подбирал?

— Попрошу оставить в стороне глупые шутки! — вспыхнул сын. — И немедленно сделать моей жене анестезию! — Он подвинул Лику вперед. — Вот чек, мы оплатили!

— Сделаем! — спокойно согласилась сестра. — Все сделаем. Пойдем, голубушка!

И увела Лику. Я опустилась на банкетку. Лешка лихорадочно расхаживал взад и вперед. Вернулась сестричка, отдала Ликину одежду. Сказала, что теперь вся информация в справочной, только туда обращаться еще рано, у первородящих до двенадцати часов может затянуться. И посоветовала нам ехать домой. Но Лешка на всякий случай сбегал в справочную. Там, естественно, никаких сведений еще не имелось.

Лешка сел рядом со мной:

— Давай я поймаю машину, ты поедешь домой, а я еще подожду?

— Нет, сыночек, никуда я не поеду. Я тоже… того… процесс пошел…

— О, черт! — выругался Лешка и бросился к сестре. — Примите мою маму! Она рожает! Тоже под наркозом!

— Ну, парень! — опешила сестра. — Я тут всякое видела, но такое! У тебя сестрички на сносях нет?

В дородовой палате мы с Ликой не афишировали нашу родственную связь. В перерывах между схватками поднимали головы с кроватей и перебрасывались короткими подбадривающими фразами. А потом стало не до разговоров. Лика тонко верещала от боли, я басом стонала. Нам сделали-таки обезболивающее, и на некоторое время мы отключились.

То, что пришел мой час, я почувствовала сквозь бред забытья. Боль была такой силы, что наркоз растаял, как снежок на плите. И в следующую минуту я чуть не оглохла от собственного крика.

Меня привезли в родильную комнату, водрузили на кресло. Я знала, что дальше от меня требуется.

Собрать все силы, точно не ребенка, который внизу находится, вытолкнуть, а гланды из горла. Пыхтящие от напряжения тяжелоатлеты со штангой над головой — малые дети в сравнении с роженицей.

Девочка закричала сразу. Чихнула, первый раз в жизни вдохнула воздух и закричала — отличный признак!

Со мной производили необходимые манипуляции, я постепенно приходила в себя, стала замечать окружающее. И первое, что отметило мое сознание, — Лика на соседнем кресле. Ее окружили врачи и сестры и отпускали те же приказы, что и мне несколько минут назад: «Тужься! Стоп! Тужься! Сильнее! Еще сильнее! Стоп! Вздохни глубоко! Ну! Давай! Изо всех сил!»

— Лика! — закричала я. — Давай, гланды выталкивай!

От неожиданности врач, что стояла возле меня, уронила какой-то железный инструмент. Он с лязгом упал на кафельный пол.

И тут я услышала голос моего внука! Его первый крик! У меня брызнули слезы.

— Покажите! — просила я и рыдала. — Покажите мне нашего мальчика!

— Приехали! — в сердцах воскликнула врач. — Только психоза нам не хватало! Девочки, привязывайте ее!

— Нет! — твердила я. — Нет психоза! Не привязывайте! Это мой внук! Лика, скажи!

— Ки-ра Ана-толь-евна! — восстанавливая дыхание, ответила Лика. — Как… вы… родили?

Вот такая у меня невестка! В подобную минуту не забыла о свекрови!

Мы стали достопримечательностью роддома, на нас приходили смотреть. У Лики вначале были проблемы с молоком, и, когда приносили детей кормить, сестричка меня спрашивала: «Кого первого? Внука или дочку?» Это был самый необычный из всех возможных выборов! Потому что оба младенца были для меня одинаково прекрасны.

Пришлось по-честному установить: одно кормление первый внук, следующее — дочь.

Не только мы с Ликой прославились. Про Олега и Лешку тоже ходили анекдоты. На Лешку показывали пальцем: тот самый, что для жены и матери требовал обезболивания. А про Олега говорили «который за дауном приходил».

Олег примчался в роддом из подмосковного Королева, где в тот день находился на заводе. На дорогах были пробки. Олег бросил служебную машину, побежал к метро, увидел, что пробка рассосалась, схватил такси, в следующей пробке снова выскочил из машины, до светофора и опять такси. Он сменил пять машин, прибыл в роддом как на пожар и много часов провел вместе с Лешкой в томительном ожидании. Справочная закрылась, но их приютила сердобольная сестричка из приемного покоя. Когда наконец поступили сведения о родившейся девочке и мальчике, Олег потребовал, чтобы ему прямо сказали: девочка даун или не даун!

Медсестра покачала головой и позвонила в родильное отделение:

— Тут папаша больно заполошный. Хочет с микропедиатром поговорить.

— Почему «микро»? — возмутился Олег. — Дайте мне нормального педиатра!

— С виду интеллигентные, — попеняла сестричка, — а таких простых вещей не знаете! Микропедиатр — это для самых маленьких, для младенцев.

— Скажите, пожалуйста, прямо! — говорил Олег в трубку. — Моя дочь с отклонениями? Даун или не даун?

— Как фамилия? — уточнили на том конце.

— Волков.

Пауза, шуршание бумаг.