Алдар застонал и открыл глаза. Я наблюдал за ним с хищным интересом: смаковал каждый измученный вдох, почти с лаской рассматривал рассечённую бровь и заплывший глаз. Взгляд Алдара заметался по помещению и застыл, узнав меня. Я верил в то, что такой хитроумный человек, как тхен, сразу поймёт, что к чему. Не просчитался.

Тхен хрипло и отрывисто засмеялся. К своей чести, он не стал делать глупостей, даже не дёрнулся в попытке скрыть неприглядное одеяние или выхватить оружие.

– Ну, здравствуй, сиротский князь, – прохрипел он и утёр кровь, выступившую на губах. Я снисходительно кивнул.

– Раздел меня, чтобы я тоже ощутил себя нищим? Чтобы мы, наконец, стали ровней? – продолжил тхен.

– На твоём месте я бы придержал остроты. Ты не в том положении, Алдар.

– Это лишь на короткое время, – хмыкнул он.

Огарёк медленно отошёл от окна и шагнул к постели. Я наблюдал за ним, за его плавными, осторожными движениями – так зверь крадётся к поверженному врагу и вынюхивает, ушла ли опасность.

Алдар, несомненно, сразу узнал Огарька. На лице тхена изумление смешалось с чистым, истовым страхом, и я испытал прилив гордости: за Огарька, который проявил недюжинное самообладание и мужество, и за Ивель, которая смогла наворожить глаза моему соколу.

– Превеликое небо, что это ещё такое?!

– Удивлён? – оскалился Огарёк.

Я отодвинул его, чтобы он не сделал ничего тхену раньше времени. За моей спиной Ивель фыркнула: так, как не подобает благовоспитанной девушке.

Тхен пришёл в ужасающее состояние: быть может, удар по голове и сражение с навями без того пошатнули его душевный покой, а Огарёк со своими невесть откуда взявшимися глазами ещё усугубил.

– Но я ведь… своими руками… своими глазами…

Алдар заметался, сминая простынь и бесцельно мельтеша руками. В тот момент он был таким жалким, каким я ни разу его не видел, и мне, с одной стороны, нравилось смотреть на Алдара таким, а с другой – было неприятно думать, что я едва не уступил свои земли этому человеку.

– Это Княжества, не лысая степь. Ты сам хотел сюда войти, так смотри же, на что мы способны, – выплюнул я, сжимая запястья Алдара. Он перестал брыкаться и замер, тяжело дыша. Из разбитой брови снова начала сочиться кровь.

– Мои люди придут за мной, – проговорил он, уверяя не то меня, не то себя самого. – Найдут и прирежут тебя спящим, сиротский князь. Потом поимеют твою женщину столько раз, сколько посчитают нужным, а твоего любовника вновь ослепят, да так…

Я ударил Алдара в лицо. Тхен обмяк, на миг потеряв сознание, но я с силой встряхнул его и прорычал прямо на ухо:

– Никто тебя не найдёт. Твои подпевалы умчались, поджав хвосты: нави перепугали их до седых висков. Что они видели? Воющие вихри, которые окружили их тхена. Злые силы забрали Алдара – вот что будут говорить! Забрали за то, что он позволил себе слишком многое. За то, что возомнил Холмолесское княжество своим, а Лериса Гарха прозвал сиротским князем!

Я вновь занёс руку для удара, но Огарёк меня остановил.

– Не стоит, Кречет. Пусть он запомнит твоё великодушие.

– И не проси меня лечить его, если ты сейчас его искалечишь, – поддакнула Ивель.

Я хмыкнул и оглянулся на Трегора.

– Ты тоже скажешь, что я не прав?

Скомороший князь повёл плечами и широко зевнул.

– Я скажу, что нам нужно отдохнуть, Лерис. Нам повезло, что мы можем сразу решить два вопроса: мы нашли причину появления нави и захватили тхена. Скоро здесь будут дружинники Нилира, а пока мы можем немного поспать.

Я провёл рукой по лицу. Они все были правы, мне не стоило срывать гнев на пленном тхене. Смарагдель, мой отец, был хладнокровным, иногда даже казался заторможенным, тогда как я, нечистецкий сын, обладал куда более горячим нравом. Ветки в груди отозвались новым скрежетом, переходящим в острую боль.

– Ладно. Трегор прав. – Я спешно обвёл взглядом комнату, решая, как лучше поступить с тхеном. Была бы моя воля, я бы запер его в сундуке и сбросил в Русалье озеро, но этого не следовало делать хотя бы до новой договорённости со степняками.

– Я схожу вниз, – предложил Огарёк. – Попрошу подержать его где-нибудь на псарне, пока не приедут люди Нилира.

– Будь осторожен, – попросил я его.

– И ты. Она всё-таки тоже враг.

Не оглядываясь на Алдара, Огарёк вышел и закрыл за собой дверь.

* * *

– Твой сокол – удивительный человек, – покачал головой Трегор.

– А то.

Мы вышли на улицу, под зимнее холодное солнце. Огарёк пожелал остаться с Алдаром – уж не знаю, что за мстительное удовольствие он испытывал, находясь с пленённым тхеном, но мне хотелось верить, что это было именно удовольствие.

Нам с Трегором удалось недолго поспать, а вот Ивель провалилась в глубокий сон – мы уступили ей комнату, а сами заняли сени, тёплые от близости печи. В избу проситься не стали, люди после нашествий нави и степняков сделались слишком недоверчивыми, да и напуганы были изрядно.

Я обернулся на псарню – Алдара мы представили как грабителя, пойманного ночью, и местные мужики с радостью сковали его цепями, мне пришлось даже убеждать их не чинить самосуд, хотя сделать это было непросто: для них я был чудным незнакомцем, слушать которого хотели далеко не все.

– Так что, ты правда думаешь, что после всех неурядиц люди пойдут слушать проповедников? – спросил я Трегора, хмуро вышагивающего вперёд.

– Именно после неурядиц и пойдут. Даже те, кто раньше не ходил.

Я хмыкнул.

– И проповедники не испугаются того, что было ночью?

Трегор пожал плечами, но шага не сбавил. Я, признаться, был далеко не так бодр, как скомороший князь. Появилась бы возможность, прилёг бы ещё на пару часов.

– Не знаю. Но ночь есть ночь, а день есть день. Слухи о навях пошли далеко, и все говорят, что твари являются только по ночам, а днём их нечего бояться.

– Потому что царица навей спит без задних ног, – хохотнул я. При мысли об Ивель в груди потеплело, хотя я всё ещё злился за то, что она по глупости прибавила мне неприятностей.

– Ты простишь её?

Вопрос Трегора застал меня врасплох. Я правда не знал, что и ответить.

– Я попрошу её сделать кое-что для Княжеств. Вернее, уже попросил. Она согласилась, но если всё удастся так, как я думаю, то Ивель точно заслужит не только прощение, но и почести. Сам посуди, она уже помогла нам схватить Алдара.

– По чистой случайности. Никто не знал, что Господин Дорог так переплетёт пути: и девкин, и Алдаров, и наши с тобой.

– И то верно. Но если так уж сложилось, то значит, так должно было быть.

Мы помолчали, шагая в ногу и даже одновременно делая вдохи. Снег скрипел под нашими сапогами, дорога блестела на свету, слепя глаза. Люди как ни в чём не бывало занимались своими делами: то ли степняцкий набег не испугал их, то ли подобное стало для них привычным делом… При мысли о том, что мои люди и правда могли привыкнуть к чужеземцам-разбойникам, мне стало горько.