Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Зимой 2004 года Ира погибла. Конец декабря, после морозов наступила оттепель, было сыро и очень скользко. Улицы посыпали песком и поливали реагентами, но по обочинам лежали острые ледяные торосы. Была суббота, Ира долго просила Борю сходить с ней в большой гастроном и на рынок. Она всё рвалась начать закупать продукты на Новый год, который по традиции они все должны были справлять у них дома. В предыдущий выходной они никуда не ходили, а в этот день, 25 декабря в субботу, пришлось идти. На рынок ехали на автобусе, долго там ходили. Набрали разных заморских закусок: мочёную клюкву из Карелии, корейскую морковь, черемшу под водку. Ирка настояла, чтобы они купили какую-то краснодарскую закуску из баклажан. У кавказцев фруктов купили, хотя это было с Бориной точки зрения, неадекватно дорого. Сумки наполнились, стали тяжёлыми и неудобными. В Ирке взыграл охотничий азарт, она перебегала от прилавка к прилавку, а Боря покорно тащился за ней с сумками, и время от времени окликал её: «Ир, хватит, ну, хватит, пойдём отсюда». Они напоследок купили парного мяса и печёнки и пошли на автобусную остановку. Ира говорила, что им ещё надо зайти в гастроном за рыбной и мясной нарезкой. Автобуса не было очень долго. Приходили другие, но не их. Замерзли, устали, сумки оттягивали Боре руки, и он поставил их на лавочку под козырьком остановки. На другой стороне широкой улицы ходил троллейбус, который, пусть это было и много дольше, тоже мог довезти их почти до дома. Троллейбус этот подходил довольно часто, и они с тоской провожали его глазами. «Может нам на троллейбус пойти», – предлагала она. «Можно, – соглашался Боря, – но надо ещё до перехода идти, думаешь, мне приятно эти сумки тащить?» И правда, до перехода было метров триста. Они оба видели, как в очередной раз на противоположной стороне троллейбус останавливается перед «зеброй». Другие машины тоже затормозили. «Побежали! Хватит ждать! Давай, Борь…» – и Ира устремилась к дороге, толкнув его вперед. Боря молниеносно подхватил свои сумки со скамейки и побежал через улицу. Боковым зрением он видел, что Ира тоже побежала, неловко спотыкаясь на каблуках. Сначала она бежала справа от него, потом отстала, но он слышал за спиной её тяжелое дыхание. Откуда показалась машина Боря не видел, потом оказалось, что из переулка шофёр повернул направо, дал по газам по пустой улице и сразу встал в левый ряд. Через секунду включился бы зелёный и он бы не успел проскочить. Боря еле успел пробежать наперерез этой машине, он её из-за автобуса, в который грузились пассажиры, не видел. Машина чуть не задела его в спину, но въевшаяся в кровь реакция спортсмена Борю не подвела, он увернулся и мощным прыжком, уже не замечая тяжести сумок, оказался на тротуаре, ловко сгруппировавшись, чтобы не упасть и не дай бог не уронить свои стеклянные банки с добром. Он услышал визг тормозов, оглянулся, уже зная, что он увидит. Машину развернуло, а Иру отбросило на несколько метров вперёд. Тело её лежало неподвижно, головой в мокрую слякоть асфальта, ноги, вывороченные под странным углом, соскочившая с руки черная варежка. Машины остановились и вокруг стали собираться люди. Боря какое-то время не двигался, потом медленно осел в снег, разжав наконец руки, судорожно сжимающие ручки сумок. Почему-то он сразу понял, что Ира мертва. Он встал и подошёл к небольшой толпе. «Пустите, это моя жена». Люди расступились, Боря подошёл вплотную к лежащей Ире и увидел кровь вокруг её головы. Машина, которая её сбила, никуда не уехала. Шофёр прижался к обочине и вышел наружу. Молодой парень, испуган, не знает, что ему делать. Боря присел на корточки и наклонился к самому Ириному лицу. Шапка её отлетела в сторону, волосы спутались, кровь в них перемешалась с чёрной липкой грязью. Появился милиционер, прикоснулся к Ириной шее. «Она жива, – повторял Боря, нужна скорая». «Уже вызвали, не волнуйтесь», – ответил милиционер. И действительно Боря уже слышал сирену. Остальное он помнил не очень хорошо. Он сидел в скорой, около носилок, Ира не приходила в себя, но была ещё жива. Умерла она уже у самой Мариинской больницы. Врач что-то говорил по рации, их встретили с носилками, но подъехали они не к главному входу отделения скорой помощи, а к задней части здания, Иру куда-то повезли, накрыв простыней. Врач его обогнал, подошёл к стойке и стал заполнять какие-то бумаги. Боря вошёл за ним следом. «Эй, мужчина, прости, что так вышло. Ты только сумки не забудь. Нам чужого не нужно», – крикнул ему вслед шофёр. Только сейчас Боря заметил, что его сумки с рынка кто-то заботливый передал в машину скорой. И Ирину сумку не забыли. Он в одурении сидел на скамейке, и врач скорой к нему подошёл: «Там у вашей жены ребра были сломаны, лёгкое, видимо, повреждено. Произошёл пневмоторакс, понимаете? Я уверен, что у неё разорвана печень или селезёнка. Вам после вскрытия всё подробно скажут. Вам это нужно будет на суде. Она умерла от обильной кровопотери. Понимаете, мы ничего уже не могли сделать. Понимаете, вы меня понимаете?» Боря понимал, но тупо смотрел на врача. «Вы меня слышите? Может сказать, чтобы вам укол успокоительный сделали? Вы меня слышите?» – доктор хотел удостовериться, что муж всё понял и он может от него отойти. «Мужчина, вам есть кому сообщить о случившемся? Дети, родственники? Сами сообщите, или надо сказать персоналу?» –
