чертами в жизнедеятельности, то есть собственно образом жизни. Особенно хорошо прослеживается это явление в эпоху разложения первобытности и складывания первых народностей и государств, унаследовавших и интегрировавших в себе традиции вошедших в них этнических компонентов. Большое значение имело возникновение государственных границ, что приводило к складыванию своеобразной «государственной» эндогамии, проявляющейся и в наши дни[666]. Но в отличие от первобытной нормативной эндогамии это явление совсем не обязательно складывалось как следствие законодательства, а развивалось спонтанно, как результат государственного размежевания.

Если в первобытности носителями более или менее сложившегося образа жизни были исторически сформировавшиеся этносы-племена, то по мере складывания классового общества — народности. Самые первые из известных в истории государств были относительно моноэтническими, и в этом случае образ жизни складывался на основе формирующегося государства. Но с возникновением более крупных государственных образований, как то Мидия, Ассирия, империя Александра Македонского и Римская империя, в их составе оказывались разные народности, и каждая имела свой образ жизни. Вместе с тем со временем и в рамках многонациональных государств могли возникать отдельные элементы общности в жизнедеятельности: в области письменности, религии и т. п. Но эти черты были недостаточны, чтобы сформировать общий образ жизни.

По разному обстояло дело в феодальных государствах. В моноэтнических государствах, таких как Франция, Англия, в известной мере Германия и других, постепенно складывалась жизнедеятельность, характеризовавшая образ жизни всех обитателей государства или большей его части. Таким образом, народность, составляя в моноэтническом государстве этносоциальную общность, характеризовалась определенным образом жизни. В полиэтнических государствах жизнедеятельность этносоциальных общностей складывалась по иному. Там, где ведущие экономические и культурные позиции принадлежали одной крупной или нескольким близкородственным народностям, они оказывали сильное влияние в характере жизнедеятельности на прочие этнические группы.

Еще в большей степени получили эти процессы развитие в условиях капитализма. К примеру можно взять царскую Россию, где формирующиеся нации, народности и этнографические группы находились под разносторонним влиянием крупных наций, и, прежде всего, русских. При этом складывались, главным образом в городах, некоторые общие черты в образе жизни. А по мере развития экономических связей и роста образования эти процессы начали сказываться и в некоторых сельских местностях. Складывание общих черт в жизнедеятельности становилось залогом прочного сосуществования разных народов в одном государстве, несмотря на искусственно разжигаемую правительством национальную рознь. После победы новых, социалистических отношений эти общие черты в жизнедеятельности способствовали укреплению братской дружбы и сотрудничества между народами Советского Союза, складыванию общего образа жизни.

В государствах, политически объединявших различные буржуазные нации, как, например, в Австро-Венгрии, отсутствовали объективные условия для складывания общих черт образа жизни. А в результате такое государство оказалось неустойчивым, и после поражения в империалистической войне и под воздействием революционного процесса, вызванного Великой Октябрьской социалистической революцией, распалось[667].

Характерен также пример современных США. Несмотря на все попытки идеологов американского империализма доказать наличие единого «американского образа жизни», в действительности он отсутствует, и разные социальные и национальные группы имеют свой собственный образ жизни. Рассмотрим теперь последний, самый низкий уровень жизнедеятельности — жизненный уклад. Каждое общество, имеющее свой образ жизни, распадается на социальные, территориальные, иногда этнические и иные группы. Несмотря на то что в главных чертах их образ жизни един, каждая из таких групп может иметь в своей жизнедеятельности особенности, которые и можно назвать жизненными укладами. Если в обществе представлены разные социально-экономические уклады, то для представителей каждого уклада характерен свой специфический жизненный уклад.

Пути возникновения и развития жизненных укладов могут быть различными, что следует иметь в виду, исследуя это явление. В одних случаях эти жизненные уклады являются как бы пережитком различных образов жизни интегрировавшихся групп населения. По мере сближения этих групп в одном этносе или политическом образовании их образ жизни нивелировался, утрачивал существенные черты различия, сближался и, в конце концов, отдельные «образы жизни» переставали существовать и становились жизненными укладами. Иначе шел процесс в ходе этнической или политической дифференциации, когда этнические или территориальные группы обособлялись, становились самостоятельными этносоциальными общностями или политическими образованиями. В таких случаях постепенно разрушалось былое единство образа жизни, и бытовавшие жизненные уклады превращались в самостоятельные образы жизни. При этом в каждом вновь сложившемся образе жизни возникали свои жизненные уклады социальных, территориальных и иных групп. Наконец, жизненные уклады появлялись вновь в ходе развития этносоциальных или политических общностей, по мере их усложнения, выделения новых социальных или иных групп.

После того, как рассмотрены структура и основные уровни жизнедеятельности, необходимо исследовать в целом функционирование этой системы в условиях разных социально-экономических формаций.

Прежде всего, следует еще раз подчеркнуть, что в различные эпохи, а тем более в условиях разных социально-экономических формаций процессы развития жизнедеятельности развертывались неодинаково.

На ранних этапах первобытности жизнедеятельность была мало дифференцированной и, как отмечалось, различия в формах жизнедеятельности наблюдались не столько между соседними группами, сколько между племенами, обитавшими в разных природных зонах. Провести в таких условиях четкую грань между уровнями жизнедеятельности, очевидно, сложно, и для того времени тип жизнедеятельности, образ жизни и жизненный уклад представляли собой в значительной мере еще единое явление. В связи с этим возникает проблема взаимосвязи форм жизнедеятельности и тех данных, которые можно почерпнуть из археологии. Однако проблема эта до сегодняшнего дня еще мало разработана и отсутствуют критерии, позволяющие соотнести, скажем, признаки археологической провинции или зоны с образом жизни племенной группы, а археологическую культуру в ее конкретном выражении — с жизненным укладом какой-то группы внутри этносоциальной общности.

Особенно большие затруднения возникают вследствие того, что в разные эпохи и в разных условиях археологический материал имеет различную степень представительности. Кроме того, как показывают некоторые данные, на стоянках, оставленных членами одной и той же племенной группы, можно встретиться с разными археологическими комплексами, что объясняется разным характером этих стоянок, выяснить который представляется не всегда возможным[668]. Мало успешными оказались попытки многих буржуазных ученых выделить «культуры» на основе разрозненных и неодинаковых по представительности этнографических данных. Примеры тому — попытки выделения «культурных кругов» и т. п. явлении. Искусственность этих конструкций не позволяет использовать их как основу для классификации различных уровней и типов жизнедеятельности первобытного общества.

Значительные возможности для исследования проблемы жизнедеятельности разных обществ в рассматриваемую эпоху дает успешно разрабатываемые советскими исследователями теории об этнических общностях и хозяйственно-культурных типах. Однако их практическое сопоставление с уровнями жизнедеятельности еще не проводилось.

По мере развития и расцвета первобытного общества, как в древности — в эпипалеолите, мезолите и