Все это время Йули сидела в кресле, не шевелясь, как мертвая.

Все произошло мгновенно. К тому времени, как из дому прибежали слуги, сделать что-либо уже было невозможно. В смысле — для Марли. Кандидата Вольверона вытащили из озера. Он наглотался воды и рыдал. Естественно, он был уволен. Только уважение к архимаксимату, как я понимаю, удержало моего деда от судебного разбирательства. Правды он, естественно, так и не узнал. Убитый горем, он вскоре умер.

И вот Йули стала хозяйкой, самой настоящей хозяйкой в отцовском доме. Какие мысли владели ею, когда она стала наследницей? Трудно вообразить. После похорон Онти я с ней не разговаривала. Я получила наследство от моего отца Конечно, маленькое, но я намеревалась распорядиться им с умом и не желала никакой помощи от Йули. Но конечно, я еще много раз потом видела ее в обществе.

— Но, тетя, что с ней стало? Она вышла замуж?

Тетя Влада рассмеялась.

— Ты прекрасно знаешь, что с ней случилось, милочка! Быть может, из-за чувства вины Йули вспомнила о мечте своей сестры и ее возлюбленного открыть маленький пансион. Быть может, она все время с тоской вспоминала наш класс, где она когда-то наслаждалась тем, что мучила своего учителя. Как бы то ни было, она превратила дом своего отца в пансион для девочек из высшего общества.

Но вот озера она сохранять не стала, и потому за высокими белеными стенами забора теперь лежат болота. Джели привстала, в изумлении приоткрыв рот.

— Так значит, Йули — это...

— Ну конечно, моя милая! Разве я забыла сказать тебе фамилию моего деда? Его фамилия Квик, милочка. Квик. Квик

Тут Рин взлетел и уселся на плечо тети Влады и стал повторять, как попугай:

— Квик! Квик!

А Влада рассмеялась, запрокинув голову, — так беззаботно, словно вся эта история была всего лишь забавной шуткой.

— ...Коппергейт? Послушайте, сэр, но ведь нужно иметь хоть долю критического отношения к литературе! Мой старый приятель Фарли Чем-Черинг сказал бы о Коппергейте, что его стихи скрипучи, как дверь, которую давно следовало бы смазать!

— ...Мэррик? Мэррик! Ну, что вам сказать... Его «Король мечей» — сущая показуха, ни капли истинного чувства. Я уже, между прочим, сказал Рени Больбарр, что если я бы пожелал, чтобы меня напоили, поколотили и одарили наплевательским отношением, то я бы предпочел все это получить у Чоки, а не в Королевском театре на Джуви-Лейн!

— ...Любезный доктор, верится с трудом! Вы готовы взять за образец «Дискурс о свободе» Витония? Но ведь это чисто теоретическая работа, в ней описываются условия жизни, которых просто невозможно ожидать в наше время — то есть в Эпоху Искупления! Неужели в богохульстве своем вы готовы отречься от «Эль-Орокона», где утверждается, что все мы должны нести бремя печали?

— Они сегодня в ударе, — усмехнулся Радж.

Кофейня была переполнена. Переулок, что вился от ворот университета, занесло снегом, а здесь в заведении под названием «У Вебстера» было тепло, и даже скорее жарко, чему в немалой степени способствовали горячие споры, раскаленные подстать пылающим очагам и подогретые заксонским вином.

— Сегодня? — переспросил Джем. Разговаривали они с Раджем после представления. — Стало быть, ты уже какое-то время находишься в Агондоне? И у Эрдонского дерева я тебя видел? Радж, наши с тобой пути пересекаются, словно мы вьем паутину!

— Я знал, что рано или поздно ты меня найдешь. Просто было интересно, когда.

— Ты знал, что я в Агондоне!

— Я видел тебя! Да вот хотя бы вчера. Выглянул из окна гостиницы «Ройял» и тебя увидел.

Джем не нашел, что и сказать, а Радж усмехнулся.

— Да, самая шикарная гостиница в Агондоне, Нова. Купить недвижимость нам не позволено, но снять мы можем самые лучшие номера.

Джем понимал, что, говоря «мы», его друг подразумевает «Маски». Он удивленно покачал головой:

— Но, Радж, что с тобой приключилось? Ты ведь мне до сих пор ничего не рассказал!

Раджал снова усмехнулся, опустил глаза и стал вертеть в пальцах блюдечко. На миг — всего на миг — он смутился. А потом посмотрел на Джема, и глаза его дерзко сверкнули.

Джем изучал лицо Раджала. Тот изменился и выглядел старше, мудрее или, по крайней мере, опытнее. Щеки его утратили ребяческую пухлость, отчего лицо его приобрело мужественную красоту. Отяжелели веки. Даже форма губ, казалось, изменилась. Они стали более пухлыми, пожалуй, более четко очерченными. Джем не сразу рассмотрел, что губы у Раджала подкрашены.

— Ты просто щеголь, — неловко пошутил Джем.

— Щеголь здесь ты, Нова. Я ваган, не забывай об этом.

Раджал улыбнулся по-новому, насмешливо скривив губы.

— Да, — кивнул Джем, — но какой ваган!

— И все равно ваган!

Джем не удержался от смеха.

Раджал сменил наряд арлекина на прекрасный лиловый камзол, надетый поверх сорочки с кружевными манжетами и жабо. Под воротником сверкала брошь в виде королевского герба. На вешалке висел такого же цвета плащ с отделкой цветов радуги, а также модная широкополая шляпа. На поясе у Раджала болтался декоративный кинжал в узорчатых ножнах.

Уверенность, с которой держался Радж, соответствовала его новому облику. Именно Раджал, а не Джем предложил заглянуть в кофейню. Раджал, а не Джем, войдя, щелкнул пальцами, крикнул официанта и попросил, чтобы им предоставили кабинку.

Джем почти завидовал другу, но, мысленно одернув себя, решил, что это глупо. Кофейня «У Вебстера» была местом, где молодой ваган мог позволить себе поиграть в аристократа. А для высшего света кем были «Маски», как не слугами? Да, леди Чем-Черинг могла сколько угодно вздыхать и охать во время их представлений, ни арлекина, ни паяца она бы не позвала к себе в дом в качестве гостей.

Раджал отхлебнул глоток кофе.

— Помнишь ту ночь, когда мы вернулись в Варби?

— Ночь окончания сезона?

— Ну, так вот: я точно так же мог бы спросить: а что приключилось с тобой?

Джем рассмеялся.

— Поверишь ли: я забрался в повозку торговца! Нырнул головой вперед и пребольно ударился. А когда проснулся, мы уже полдороги до Агондона проехали. Так что: ничего особенного.

— Не знаю... В конце концов, ты попал туда, куда хотел попасть. А я побежал в другую сторону. К центру города.

— Ну, уж это точно было не очень умно.

— Думаешь? Ну ладно, дай я доскажу. Завернул я за угол и вижу: ползет огромный золотистый змей, и прямо на меня! В первое мгновение я закричал от страха, а потом расхохотался. Это был бумажный дракон, которого должны были вот-вот разрубить деревянными мечами.

— Сассорох? — уточнил Джем. Перед его мысленным взором возник образ летающего змея, и он невольно поежился.