– Но… ты мог бы спросить у Олава, не отдаст ли он свою дочь в жены тебе, раз уж… ее первая помолвка расстроилась, – сказал наконец Горм. – Пусть мы не говорили с тобой об этом, но ты знаешь, что мы хотели принять эту девушку в семью и были огорчены тем, что ее пришлось отослать назад к родичам. Мы не стали бы противиться, если бы у тебя возникло желание…

– Сейчас не время говорить об этом, – угрюмо отозвался Харальд. – Сперва я должен разобраться… У меня должен родиться сын, и до тех пор… Не будем об этом.

– Но твой ребенок родится только к йолю! – воскликнула Тюра. – А Олав такой прыткий – до тех пор он успеет выдать ее замуж! Я уверена, теперь он попытается найти для нее жениха среди саксов!

– Тем хуже для саксов. А теперь простите, мне нужно вернуться домой.

В тот же день Харальд уехал к себе в Эклунд. Но не потому, что сильно скучал по жене. С Хлодой, вышедшей ему навстречу, он едва поздоровался, лишь смерил ее пристальным взглядом с головы до пят.

– Еще рано, конунг! – добродушно шутили домочадцы, обрадованные благополучным возвращением хозяина. – Заметно будет только через пару месяцев.

Но Харальд не улыбнулся в ответ. А когда он не принял рог с пивом, по обычаю поднесенный женой при входе в грид, улыбки увяли и разговоры стихли.

– В чем дело, Харальд? – спросила Хлода, сурово сдвинув брови. Что ни говори, это была мужественная женщина. – Ты не хочешь принять у меня рог? Ты не рад меня видеть? Не рад вернуться домой? Может быть, ты за морем нашел себе другую жену?

– Я рад вернуться домой, – холодно ответил Харальд. – У меня здесь есть несколько очень важных дел.

Хлода еще пару мгновений пристально смотрела в его суровое лицо, потом сунула рог служанке и быстро вышла. Домочадцы стояли, неуютно ежась и тревожно переглядываясь.

Спать в эту ночь Харальд устроился в дружинном доме и последующие ночи тоже проводил там.

Наутро он позвал кое-кого из домочадцев и задал вопрос: что слышно о ведьме, которая, как говорят, живет за ельником?

Люди удивились. Все знали историю, приключившуюся с Харальдом в детстве, и привыкли к тому, что при нем даже не стоит упоминать о ведьмах. Привычка была столь сильна, что и теперь люди не сразу решились говорить, переглядывались, подталкивали друг друга: «Пусть вон Траин расскажет. Я не умею… – А я что, вон, Сигге спросите, он на охоту часто ходит, может, видел чего…» В конце концов выяснилось, что о ведьме все знают, хотя мало кто мог похвастаться, будто ее видел. Но порой люди встречали в лесу неизвестную женщину, собиравшую хворост, или примечали ее у моря. Живет она, да, за ельником, такие ходят слухи, однако кто же ее знает?

– Если у конунга есть нужда, так можно ведь пойти и поискать! – сказал бродяга Кетиль Заплатка. Появившись здесь прошлой зимой, он прижился в округе и перемещался между ближними усадьбами, где его охотно принимали за разговорчивость и осведомленность. – Если это живая женщина, а не дух, то она оставляет следы на земле.

– Я не пойду! – воскликнул Траин. – То есть… если ты, Харальд… если ты прикажешь, но… нет в этом ничего хорошего, и добрым людям ходить к таким женщинам не годится!

Вокруг закивали.

– Это правда, добрым людям там делать нечего, – согласился Кетиль. – Это даже и опасно. Но я могу пойти поискать, если ты хочешь. Я много на веку повидал, к тому же я крестился четыре раза, а сила Христа, сына Марии, хорошо помогает против ведьм, это и епископ подтвердит.

– Если ты найдешь ведьму, я дам тебе это! – Харальд показал ему серебряный скеатт. – И сможешь кормиться у меня в усадьбе сколько пожелаешь.

– Ты щедр!

– Но никто не должен знать, что я ищу ведьму. И никто не должен ходить туда, кроме Кетиля. Всем ясно?

– Да кто же туда пойдет?

Только один человек, Арне, знал о еще одном приказе Харальда: следить в эти дни за хозяйкой и сразу дать знать, если Хлода пытается уйти в лес или займется чем-то подозрительным.

Не прошло и двух дней, как Кетиль после утренней еды подошел к Харальду, еще сидевшему за столом, и поклонился.

– Ты нашел ее? – спросил Харальд вполголоса, чтобы не слышали женщины, убиравшие посуду.

– Нашел дом. Сдается мне, кроме ведьмы, никто там жить не будет. Самой мерзавки нигде не видно, в доме тихо.

– Отведешь меня туда.

– Как прикажешь.

Харальд взял с собой пятерых хирдманов – самых надежных, тех, кто не растеряется, даже если ведьма на глазах превратится в волчицу, но и не станет потом болтать. Кетиль служил проводником. Харальд давно не бывал в ельнике – кажется, с того осеннего вечера, когда много лет назад увязался за старшей сестрой. За двадцать лет местность изменилась: лес наступал, тропки зарастали, одно хорошо, что болото подсохло. Удивительно было, как Кетиль ухитряется находить здесь дорогу, однако хромой уверенно пробирался через лес.

Внезапно открылась поляна, и Харальд вздрогнул. Стоячие камни ничуть не изменились, да и что им сделается? Вокруг и между ними росла трава, не похоже было, чтобы кто-то посещал это место.

Хирдманы в изумлении молчали: в округе имелось немало священных мест, в том числе каменных выкладок, где приносили жертвы, но об этом круге никто не знал.

– Там дальше начинается тропа получше. – Кетиль взмахом руки указал вперед. – Видно, она от своего дома часто сюда ходила, хотя трава в последнее время поднялась.

Они обогнули круг из камней, стараясь не приближаться к валунам, и с другой стороны действительно обнаружили довольно заметную тропинку – узкую, как ремешок, вытоптанную ногами всего одной женщины.

Дальше вновь пришлось идти через лес. Здесь стоял старый ельник, толстые буро-черные стволы уходили ввысь, земля была рыжей от старой хвои, а лапник смыкался, почти не пропуская свет. Часто попадались большие валуны.

– Вон он, ее дом. – Кетиль остановился. – Видишь, конунг?

Харальд взглянул, куда он показывает, но не сразу различил зеленую крышу, поросшую мхом, среди таких же замшелых валунов.

Дальше двинулись тихо. Хирдманы держали наготове копья, точно шли на медведя, но не менее каждый надеялся на палочку или косточку с защитными рунами, спрятанную под рубаху.

Харальд знаком велел своим людям окружить хижину. Сам он с Кетилем и Арне подошел со стороны двери. И вздрогнул, застыл на месте, будто наткнулся на стену. Перед ним был домик из его детского сна – маленький, из почерневших толстых плах, наполовину вросший в землю, с ярко-зеленой от мха и травы крышей. Только во сне дверь была распахнута и внутри пылал огонь, а сейчас она стояла закрытой.

Давний ужас всплыл из глубин памяти. Показалось даже, что он, Харальд, провалился в прошлое и вновь стал семилетним мальчиком. Напрасно он столько лет думал, что победил тот страх, что ведьмы нет и ему ничто не угрожает. Ведьмы давно не было, но ее чары жили. Они жили в этом лесу, в этой избушке… в его душе. Они только заснули, приглушенные защитной ворожбой, но теперь пробудились и властно заявили о себе. Почти двадцать лет они ждали здесь, сторожили, когда он вновь появится. И он должен был появиться рано или поздно.