В доме о чем-то жарко спорили Полина и… мой сослуживец. Игореха размахивал руками, то ли виновато, то ли собираясь ударить. Полина большей частью молчала и уничтожала противника взглядом.

Наоравшись, Игореха удалился. Полина безвольно осела на скамью. Хлопнула входная дверь. Игореха вышел из дома.

Мое внимание не отрывалось от окна: Полина принялась лихорадочно собираться. Через минуту, в знакомой уже фуфайке поверх сарафана и в сапогах ладная фигурка появилась во дворе. Улыбнувшись моему цветку, девушка вышла через калитку, улочка повела ее к концу деревни.

Хотелось верить, что Полина все поняла, по волшебному подарку догадавшись о моем желании встретиться. Назначенные время и место для обоих тайны не составляли: полночь, поляна с кострами.

Тьма на душе развеялась вместе с мраком на сердце и раскрасила ночь огнями внутреннего салюта. Взгляд умиленно следил за лучом в темном царстве, который пробирался туда, где мы встретимся. Скоро. Очень скоро. Могу даже помочь, чтоб звенящие нервы случайно не порвались, выдавая рулады жуткой какофонии, в моих ушах звучавшей маршем победителя. Что бы ни говорили, а жизнь прекрасна.

Была. Из черноты противоположного домика выдвинулась тень. Парень. Городские пижоны возможности пофорсить не упустят; этот же явно местный, одет по-деревенски удобно. Ни слова не говоря, он пристроился за Полиной метрах в двадцати – вразвалочку, с ехидной улыбочкой. Нисколько не скрываясь.

Я последовал за… нет, над ними. Точнее, между и чуть выше. При желании рука могла погладить волосы девушки.

Полина обернулась:

– Куда собрался?

– Тот же вопрос, – ухмыльнулся тот.

Парень был ниже Полины, но крепкий и, как видно, задиристый.

– Я в лес. Травку одну набрать. Лечебную.

– Значит, и я в лес, – сообщил парень.

– Следить поставили?

Тот спокойно пожал плечами:

– Твой брат просил.

– А если я в свою очередь попрошу не делать этого?

Парень осклабился:

– Если очень-очень попросишь…

– Урод.

Полина отвернулась, сапоги продолжили чавкать в сторону леса.

Парень не отставал. Шли долго. Несмотря на наступившую темноту, Полина уверенно двигалась вперед.

– Отвернись, – сказала она на третий час молчаливых хождений зигзагами.

– Чего это?

– Писать хочу.

– Никто не мешает, темно. Заодно и я деревца полью.

Он бесцеремонно полез в штаны, и через миг послышалось журчание.

Зубы Полины что-то проскрежетали, но и ей пришлось присесть за соседним кустиком. Организм требовал, а соглядатай был непреклонен.

– Урод. И как Настюха с тобой живет.

Настюха? Вспомнилось появление Насти на ночном сборище: «Филька, скотина, никак не вырубался…» Затем: «Настюха, медь твою через коромысло! Ноги в руки и ко мне, паршивка!»…

Я его узнал. И стало понятно, почему не узнал сразу. Он сбрил бороду, оттого лицо резко помолодело. Это был один из двоих, убивших прежнего владельца медальона.

Странная парочка вновь углубилась в лес.

– Как ты свою травку в такой тьме искать будешь? – ядовито осведомился Филька.

– Уж как-нибудь.

Когда до «нашей» поляны на берегу оставалось совсем немного, Полина свернула в сторону.

– Здесь.

– Это хорошо. – Филька с удовольствием плюхнулся на землю. – Ищи. А я за тобой понаблюдаю, чтобы чего лишнего не нашла.

План Полины провалился окончательно. Она походила для виду по темной опавшей листве, но, в конце концов, прижав ладонями низ фуфайки, опустилась на поваленное дерево напротив преследователя.

– Не нашла.

– Так и думал.

– Все ты. Тонкие материи не терпят чужого присутствия.

– От тонких материй дети не родятся, – странно ухмыльнулся парень. – Замерзла?

– Только тронь, кобелина.

– Я про костер. Разжечь?

Девушка не возражала. Ей стало все равно. Проходя мимо, Филька нарочно коснулся ее пятерней.

– Холодная, как водка из морозильника. Что творишь? А мне потом за тебя отвечать?!

Он грубо обхватил девушку сзади, вроде как согреть. Именно, что «вроде». Согревают не так. Полина стала вырываться. Филька применил силу. Скрученные девичьи руки теперь едва могли пошевелиться, сдавленная грудь задыхалась, скулы рвали кожу. Глаза с ненавистью косились на оказавшееся рядом лицо, до которого не могли достать зубы.

– Ух, какая горячая штучка. – Филька довольно оскалился.

– Отпусти!

– Я же только руки погреть. Люди должны помогать друг другу, слыхала? О твоей горячности слухи ходят…

– Отпусти, говорю!

– А если нет?

– Все Настюхе расскажу!

– Спорим, не расскажешь. Настюха зыркалки-то тебе повыцарапывает, коли узнает, согласись.

Тело в его руках дернулось, тиски в ответ сжались еще крепче.

– Мерзавец!

– И что?

– Тварь! Подонок! Урод!

– Ну-ну, проявляй фантазию. Что-то все мелко, неказисто. И повторяешься. Скажи что-нибудь покруче, чтоб проняло.

Сарафан под распахнутой фуфа йкой задрался, и его руки стали забираться глубже. Полину перекосило:

– Сейчас мотню оторву, бздюк!

– Уже лучше.

– Игорю расскажу!

– Совсем хорошо.

– Ау! – крикнул я, выпрыгивая в лес из корабля. – Есть кто?

Филька отпрянул, Полина быстро оправилась.

– Здравствуйте! – Я проявился из тьмы. – Наконец-то!

– Заблудился, что ль, малахольный? – настороженно прищурился парень.

– Не-е. У меня машина. Во-он там. – Я неопределенно махнул рукой в лес. – На трофи-рейд приехал, решил заранее трассу осмотреть. И вот.

– Значит, все же заблудился?

– Потерялся. С дороги сбился.

– А чего ночью поперся? – подозрительно уставился Филька.

Он шагнул вперед и занял место между мной и девушкой. Как бы защищая. Полина не возражала, даже спряталась за его спиной. Ну да, логично, вдруг – маньяк. Мало ей одного рядом.

– С вечера и ищу кого-нибудь.

Филька хмыкнул:

– Подтолкнуть, что ль, надобно?

– Я и говорю.

– Показывай. – Он обернулся к девушке. – Пойдешь с нами. Или могу отвести к брату и уже потом помочь человеку.