ЗГК взяла ложечку и размешала кофе.

– Понятно. Но у меня здесь есть всего одна родственная связь – с моим сыном. Это у него была связь с Йеном Дрюиттом. Сама я его никогда не встречала. Все остальное – это или вертикаль управления, или причины, приведшие к самоубийству мистера Дрюитта.

Линли понял, что эта игра в вопросы и ответы может очень быстро закончиться обсуждением того, как каждый из трех присутствующих офицеров полиции оценивает события, связанные со смертью Йена Дрюитта.

– Мы вернулись в Шропшир, – объяснил он, – поскольку сержант Хейверс обнаружила, что с момента телефонного звонка и до момента ареста мистера Дрюитта прошло девятнадцать дней. А в отчете КРЖП о них не упоминается, и нет ни слова о том, что происходило в этот период. Из своей сегодняшней беседы с вашим главным констеблем мы поняли, что в это время не проводилось никаких расследований относительно обвинений в педофилии. А так как именно вы положили конец этому периоду на девятнадцатый день, мы надеемся, что вы объясните нам почему.

Кловер слушала очень внимательно, не отрывая взгляда от Линли.

– Это объясняется очень просто, – ответила она. – Я ничего не знала об анонимном звонке вплоть до того самого дня.

– И как же вы о нем узнали? – Инспектор заметил, что Хейверс достала свой блокнот. Это же, по-видимому, заметила и ЗГК, и по выражению ее лица стало понятно, что это ее не обрадовало.

Фриман нахмурилась и ответила после короткой паузы:

– Помнится, я услышала об этом в учебном центре. У нас тогда было большое мероприятие – это на территории управления, – и в какой-то момент пошел этот слух. «Церковный диакон. Педофилия…»

– А вы помните, в какой момент вы сами это услышали? – уточнил Линли.

– Сожалею, но в тот день происходило очень много всего. Могу лишь точно сказать, что я услышала, как несколько человек говорят об обвинениях против этого Йена Дрюитта. К сожалению, ничего больше я сказать не могу.

– А почему вы тогда приказали задержать Дрюитта для допроса? – поинтересовалась Хейверс. – Так что, всегда делается, когда появляется слух? То есть я хочу сказать, что, по процедуре, любой слух, связанный с ведущимся расследованием, должен быть немедленно передан офицерам, ведущим его, но этот слух не касался никакого расследования, насколько я просекаю…

– Все так, – ответила Фриман. – Но этот слух касался обвинения в педофилии, которое проигнорировали, и мне это не понравилось – ни как заместителю главного констебля, ни как матери.

– И вы позвонили Гандерсон и велели его арестовать.

– Это если кратко. А вообще-то я позвонила Гандерсон и велела ей организовать, чтобы кто-нибудь доставил его в участок.

– И как скоро вы сделали это после того, как узнали об обвинениях? – задал вопрос Линли.

– Как уже сказала, я позвонила в тот же вечер и сказала Гандерсон, чтобы кто-нибудь привез мужчину в участок, что она и организовала. Но у вас должны быть отчеты о вашем первом визите, где говорится обо всем этом.

– Мы просто хотим, чтобы вы освежили нашу память, – вежливо заметил инспектор.

Выражение лица Фриман изменилось. Всего на одно мгновение – вокруг глаз напряглись мышцы, – этого никто не заметил бы, если б не следил за каждой ее реакцией. И эта реакция сказала Линли о том, что ЗГК прекрасно понимает: ни он, ни Хейверс не нуждаются в «освежении памяти», а вопросы по старым материалам задаются лишь для того, чтобы попытаться сбить ее с толку.

– Ну, например, – продолжил инспектор, – почему вы просто не позвонили в Шрусбери и не отдали приказ заняться этим?

– Я так и сделала, – ответила женщина. – Но там не нашлось свободных людей, потому что у них была запарка, и я позвонила Джерри Гандерсон. Она отвечает за силы общественной поддержки в том районе. И я попросила ее, чтобы ПОП из Ладлоу выполнил это задание.

– А к чему была вся эта спешка? – не отставал Линли. – Если офицеры в Шрусбери были заняты, то это наверняка могло подождать до того момента, как они освободятся.

– Действительно, это могло подождать, – согласилась Фриман, – здесь я вины с себя не снимаю. Понимаете, Финнеган, – тут она кивнула на стену с фотографиями, – работал с Дрюиттом. И если был хоть малейший шанс, что это подтвердится… – ЗГК взяла чашку и обхватила ее руками. Видно было, что чувствует она себя крайне неудобно, но женщина продолжила: – Я хотела отодвинуть Финнегана подальше от Дрюитта, на тот случай, если хоть малейшая часть обвинений в педофилии подтвердится. И поэтому хотела, чтобы Дрюитта подробно допросили.

Она сделала глоток кофе и поставила чашку на стол.

– Я действительно слишком остро на это отреагировала, инспектор, – честно призналась Фриман. – Дрюитт, Финнеган, педофилия, детский клуб, слухи о том, что Дрюитт путается с детишками… И я хотела – из-за сына – знать, что происходит на самом деле. – Она кивнула в ту сторону, где скрылся ее муж. – Трев с удовольствием расскажет вам, что это не первый раз, когда мне приходится в первую очередь думать о Финнегане. Только на этот раз все закончилось совершенно ужасно.

– Гэри Раддок рассказал мне, – вмешалась Хейверс, – что он оставил мистера Дрюитта одного в участке в Ладлоу, пока разбирался с происходящим в городе.

– Но он же не говорил, что покидал участок, а?

– Простите. Нет. Он просто сказал, что оставил мистера Дрюитта одного.

– Я именно так и поняла, – согласилась ЗГК. – Мне сказали, что это было связано с массовой пьянкой в городе. Но я полагаю, что вам это уже известно. Не могу представить себе, что вы пропустили это во время своего первого визита.

– Мы вернулись из-за этого разрыва в девятнадцать дней, – напомнил ей Линли.

– Из-за этого и из-за Клайва Дрюитта, отца умершего, – добавила сержант. – Никому не нужна лишняя шумиха, если он подаст в суд.

– Мне очень жаль, – повторила Фриман. – И ответственность за то, когда это произошло, полностью лежит на мне. Я это знаю. Поверьте мне, если б я могла повернуть время вспять…

– Прямо как в песне, – согласилась Хейверс[142].

Ладлоу, Шропшир

Барбара знала, что ей надо будет сильно постараться, чтобы не возненавидеть Кловер Фриман. ЗГК была лет на десять старше ее, но выглядела как богиня с Олимпа. И Хейверс сразу же решила, что она или очень подозрительна, или действительно виновна в чем-то, хотя в действительности миссис Фриман была виновата только в том, что следила за своим здоровьем и формой с помощью спортивного оборудования, мельком замеченное Барбарой в зимнем саду, вид на который открывался из гостиной.

«Наверное, эта проклятая тетка еще и чертова вегетарианка», – подумала сержант.

Но она не стала обсуждать это с инспектором, когда они ехали в Шропшир, направляясь в Гриффит-Холл, который вновь должен был стать ее приютом. Вместо этого сержант остановилась лишь на одном факте из того, что им рассказала ЗГК – а именно, на ее признании в том, что она была чересчур заботливой матерью. Барбара разъяснила Линли, что – по ее мнению – то, что Кловер Фриман слишком печется о своем сыночке, могло означать одну из двух вещей в ситуации, когда кого-то обвиняют в педофилии. Или ЗГК пытается вмешаться в дело на тот случай, если в обвинении есть доля правды и она не хочет, чтобы имя ее сына ассоциировалось с обвиняемым, – или она волнуется из-за того, что сам Финнеган может быть каким-то образом замешан во всем этом.