Повозка — мягко сказано. Скорее это клетка, сколоченная из досок, в ней, не считая меня, четверо ссыльных: две женщины, юноша и мужчина лет тридцати в черно-синем бархатном наряде, новеньком плаще с бронзовой брошью в виде саламандры. Я — пятая.

Старшая женщина — с виду загорелая на солнце крестьянка — жует потрескавшимися губами, скулит, причитает. Когда захлопнулись первые ворота, она принялась рвать на себе седые лохмы, но бархатный аристократ так на нее посмотрел, что женщина встала с пола и надолго замолчала.

Вторая моя попутчица — невысокая, темноволосая, с лицом сердечком, маленькими губами и грустными глазищами. Кукла куклой. Такой тип женщин поздно стареет, и лет ей могло быть от двадцати пяти до тридцати пяти. Кожа рук нежная, белая, одежда не дорогая, но и не крестьянская. Скорее всего, она — жена горожанина-ремесленника или зажиточного лавочника.

Эта женщина, как и я, не нервничала, ждала неизбежного с достоинством и поглядывала на крестьянку с превосходством.

Аристократ тоже старался держаться достойно, но после того как мы миновали вторые ворота, принялся кусать губы и ерзать на лавке. Скривив рот, он обратился к юноше:

— Тебя-то за что, птенец?

Юноша — нежного вида блондин с длинной шеей — всхлипнул и закрыл глаза рукой, уперся локтями в бедра, спрятал лицо в ладонях.

— А тебя? — поддержала беседу я, чтоб хоть немного отвлечься.

Он скривил рот полумесяцем:

— Из-за бабы. Дуэль. Заколол соперника княжеского рода, а я — граф. И меня — сюда. А тебя? Ведьма?

— Богорожденая княжна, — улыбнулась я, наслаждаясь эффектом: даже юнец прекратил истерику, округлил глаза и замер. — Печать Незваного, сделка с нечистой силой и все такое. Убивать меня нельзя, вот и решили изгнать.

— Не завидую тебе. И вот этой тоже, — он кивнул на темноволосую горожанку. — Этой не завидую даже больше, ты молодая, есть шанс, что купит кто приличный, а эта… Эх!

Молодая женщина оскалилась: у нее не было двух передних зубов, только сейчас я заметила шрам на ее лбу.

— Закрой рот, а? Я мужа задушила вот этими руками! А такого задохлика, как ты…

Аристократ вскинул голову, но промолчал. Я спросила у него:

— Подожди-ка, что значит — купят?

— То и значит. За воротами нас уже ждут беззаконники, они считают, что из нас получаются лучшие рабы.

Где-то я подобное уже слышала. Только этого мне не хватало! Еле собрала себя по кусочкам и заставила жить! Не удержавшись, я вскочила с лавки, схватилась за доску, чтобы не упасть от тряски, посмотрела вперед, где ущелье сужалось и заканчивалось огромными металлическими воротами. Как местные сделали их с таким уровнем технологий? Наверное, без магии не обошлось, деревянные ворота не удержали бы орду беззаконников, стремящихся в более спокойный мир.

Маленькие человечки в оранжево-сером уже суетились, крутили колеса, и створки со скрежетом распахивались, будто пасть чудовища, собирающегося нас проглотить.

Все хорошо, Оля! Ты же хочешь все исправить? Будь мужественной. И Ратон, и Арлито в один голос твердили, что Беззаконные земли не настолько ужасны, как их описывают.

Ворота приближались, возвышались над нами, подавляли размерами. Повозка миновала их, развернулась на вытоптанной поляне перед лесистыми холмами. Пока один стражник открывал нашу клетку, второй целился в нас из арбалета. Щелкнула щеколда, и мы один за другим ступили на глинистую почву, перемешанную с камнями.

Тот, что целился в нас, проговорил:

— Повернувшись спиной к воротам, ступайте направо, отсчитайте сто шагов, увидите красный камень, под ним закопано оружие. Больше мы не сможем вам помочь. Никто не сможет. Прощайте.

Второй стражник уселся на козлы, и повозка покатила к воротам, поравнялась с ними, исчезла. Заскрежетали петли — ворота вздрогнули и начали медленно закрываться.

Все с ужасом смотрели на них, только я повернулась к просторам, где над зеленым покрывалом леса возвышались желтые, серые, черные скалы. Здравствуй, новый мир! Улыбнувшись, я шагнула ему навстречу.