Мечтал выйти в люди. Интерес к книгам, журналам, газетам он сохранил на всю жизнь.

Единственным документом, проливающим свет на отношение уже взрослого Леонида Николаева к своей семье, является приписная карта допризывника, заполненная им лично 4 мая 1926 года. На вопрос: состав семьи? — Николаев пишет 5 человек. И затем столбиком перечисляет:

«Отец — (прочерк. — А.К.)

Мать — 1870 г. р.

Сестра — 1907 г. р.

Братья — 1911 г.р. (так в тексте. — А.К.)

Бабушка — 1854 г. р.»[437].

Как видим, Николаев не пишет, что отец умер. Нет ни одного слова (причем ни в одной из найденных нами анкет) и о старшей сестре — Екатерине. Почему? Можно высказать только предположение. Воспоминания об отце ему почему-то были неприятны. Может быть, потому, что он пил. Ну а старшая сестра Екатерина к этому времени вышла замуж, имела свою семью и, как говорили в старину, была «отрезанный ломоть».

Жили в это время все Николаевы в одной квартире по адресу: Лесной проспект, д. 13/8, кв. 41. Квартироуполномоченной была старшая сестра Екатерина Рогачева. Она отвечала за состояние квартиры, своевременную оплату жилплощади и уборку мест общего пользования, следила, чтобы в квартире не жили и не ночевали люди без ленинградской прописки. Мать Николаева на упоминаемом мной допросе 4 декабря, который вел помощник начальника особого отдела УНКВД по Ленинградской области П. Н. Лобов, показала, что летом 1931 года Леонид Николаев получил квартиру в новом жилмассиве на Выборгской стороне — «угол Лесного и Батенина направо» — ул. Батенина дом 9/37, кв. 17. Он переехал туда со своей семьей. Замечу, что в «Обвинительном заключении по делу Николаева» и других документах фигурировал его старый адрес: Лесной пр., дом 13/8, кв. 41.

На другом допросе 11 декабря Мария Тихоновна утверждала: «В материальном положении семья моего сына не испытывала никаких затруднений… Дети были также полностью обеспечены всем необходимым, включая молоко, масло, яйца, одежду, обувь»[438].

Несомненными признаками благосостояния семьи являлось и то, что сам Л. В. Николаев имел велосипед (это служило признаком определенного достатка в те годы), а в 1933–1934 гг. Николаевы снимали частную дачу в таком престижном районе, как Сестрорецк.

Трудовая деятельность Николаева началась в Самаре, куда занесли его голодные годы гражданской войны. Шестнадцатилетним пареньком он стал секретарем сельского Совета, но вскоре уехал в Петроград. Здесь 28 мая 1921 года Николаев устроился на работу в Выборгское отделение коммунального хозяйства Петросовета, в подотдел неделимого имущества, на должность конторщика. И это в то время, когда биржа труда задыхалась от десятков тысяч питерцев, желающих работать. Трудоустройство явно не обошлось без протекции. Предположительно ее оказал некто Иван Петрович Сисяев, 1874 года рождения, до 1914 года работавший токарем на Путиловском заводе, затем — в Государственном Дворянском Земельном и Крестьянском банке, вступивший в партию в 1920 году. И. П. Сисяев в 1921 году — сотрудник Петрогуботкомхоза. Косвенным доказательством такого предположения являются два обстоятельства. Первое — Сисяев проживал на Выборгской стороне, на улице Мерзавина, почти рядом с Николаевыми, и нельзя исключить их знакомства. Второе, более существенное — именно Сисяев дал Николаеву впоследствии рекомендацию для вступления в партию[439].

Однако в августе 1922 года Николаева увольняют с работы по распоряжению исполкома в связи с ликвидацией должности. К этому времени он уже вступил в ряды российских комсомольцев, установил контакты с Выборгским райкомом комсомола. Там заметную роль играли бывшие дворовые ребята Выборгской стороны. Среди них И. И. Котолынов, А. И. Толмазов. Надо полагать, не без их протекции он становится управделами Выборгского райкома комсомола. В то время функции управделами были весьма разнообразны: от ведения протокольных дел райкома комсомола до заведования его хозяйством.

Несмотря на то, что Николаев лично хорошо знал многих комсомольских руководителей района, на службе у него не все ладилось. Немые свидетели — документы, выявленные по крупицам в архиве, — отражают сложности в характере взаимоотношений Николаева с товарищами по работе.

Дважды Николаев подает заявления на бюро райкома комсомола с просьбой дать комсомольскую рекомендацию для вступления в партию — в феврале и октябре 1923 года. Оба раза бюро принимает положительное решение. И оба раза; Николаев этой рекомендацией не воспользовался. Почему? Ответа нет.

Между тем в июне 1923 года бюро Выборгского РК РКСМ рассматривает заявление Николаева «Об освобождении его от обязанностей управделами и отправлении его на производство». В принятом в связи с этим постановлении говорилось: «Просить губком прислать нового управделами и по прибытии нового — освободить»[440]. А 23 августа того же года на бюро райкома заслушивается новое заявление Николаева: «Прошу откомандировать меня в Техартшколу» (Техническую артиллерийскую школу. — А.К.). И краткое решение: «Отказать». Подписан документ Котолыновым[441]. Быть может, мстительный Николаев не забыл эту подпись в роковом 1934 году.

С октября 1923 года Николаев — ученик слесаря на заводе «Красная Заря». Здесь он вступает в партию. Найдены два интересных документа. Первый — протокол № 13 комиссии по приему в партию при Выборгском райкоме ВКП(б) от 4 марта 1924 года: «Утвердить кандидатом по 1-й группе члена РКСМ ученика слесаря завода „Красная Заря" Николаева Л. В., работающего на заводе 1 год (фактически 5 месяцев. — А. К). Рекомендуют Сутуло и Сисяев». Второй — выписка из протокола бюро Выборгского РК РКП(б) от 24 апреля 1924 года о принятии в рады РКП(б) по первой рабочей категорий. Рекомендующие те же[442].

Казалось бы, достигнута цель. Николаев стал рабочим, причем на престижном заводе. Но что-то у него опять не заладилось. От Николаева посыпались жалобы в партком о недополучении по подписке книг — сборников Ленина — и в связи с этим просьба: выплатить оставшиеся деньги. Не складываются отношения и с товарищами по работе. А отсюда жалобы, письма. Обратите внимание: Николаеву всего 20 лет. Интерес к политической литературе — Ленину. И одновременно сквалыжничество, склоки[443].