— Не канючь. Брать мужчин на жалость уже не в моде, мисс Фланнаган, — стараясь быть строгим, отвечает он. — Я не знаю, какие в Гринстоуне дороги. Давай так: сегодня мы едем на машине, и, если все нормально, я вернусь на днях и покатаю тебя на мотоцикле.

Эвелин кивает с кислым лицом. Этьен бережно заправляет под пестрый тюрбан выбившуюся темную прядь и, словно невзначай, касается ладонью нежной щеки девушки.

— Я соскучилась, — шепчет Эвелин еле слышно. И добавляет: — По дому. Поедем скорее.

Кабриолет выкатывается из гаража, Ева бросает сумку на заднее сиденье и садится рядом с Этьеном. Ловит его удивленный взгляд и спокойно поясняет:

— Раз сегодня твой цилиндр тебя не сопровождает, его место займу я. Ты же не против?

— Я не против, — улыбается Этьен.

«Оттаяла или готовит пакость?» — гадает он, пока Эвелин располагается рядом. После вчерашней нервотрепки ему хочется верить в лучшее. Не терять надежду, цепляться за малейшие проявления ее благодушия.

— Припаркуйся неподалеку от перекрестка Ивнинг-Стар-авеню и Фэйт-стрит, — просит Ева. — Там кондитерская, надо зайти.

В кондитерской Ева набирает два больших пакета всевозможных сладостей, расплачивается и, сияющая, как новогодняя елка, возвращается в машину. Бережно ставит пакеты на заднее сиденье, запрыгивает на переднее.

— Теперь можно ехать, — весело командует она.

— Долго ты что-то. И у тебя усы от молочного коктейля, — ворчит Этьен.

— Мы с Нэн отпраздновали мой отпуск.

— Нэн?..

— Это моя служка. Ей десять, отец пьет, раньше частенько ее поколачивал. Я плачу ей за мелкие услуги и обеспечиваю защиту. А на отце пробую различные сочетания травок.

Этьен вздыхает, хмурится, догадываясь, о каких мелких услугах идет речь. Ева шлепает его ладонью по плечу:

— Ну что ты? Нет бы порадоваться, что я у тебя такая способная ученица…

— Ева, я бы хотел с тобой серьезно поговорить на эту тему.

Улыбка исчезает с ее лица, взгляд становится отчужденным и тоскливым.

— Послушай, мы с тобой еще неизвестно когда увидимся. Я изо всех сил стараюсь быть милой и хорошей. А тебе надо обязательно делать серьезное лицо и заводить неприятные разговоры.

— Прости, — разводит руками Этьен. — Я не буду, Ева. Только не дуйся.

Она облокачивается на спинку сиденья, поворачивается к нему, смотрит устало.

— У меня усы. От коктейля.

Этьен обнимает ее одной рукой за плечи и целует в приоткрытые губы — долго, сладко, раскаянно. Девушка кончиками пальцев ерошит неровно обстриженные пряди, улыбается расслаблено и отвлеченно. Ей нравится держать его на близком расстоянии — и при этом оставаться недосягаемой.

— Всё, всё. Поедем, — вздыхает она. — Ты прощен.

Когда город остается позади, Ева откидывается на сиденье и довольно жмурится, как сытая кошка.

— Домой… Наконец-то обниму мелкашек, поговорю с мамой. К вечеру вернется отец. Алан обязательно приедет погостить. И Роберт… Мы пойдем к морю, и я буду целый день лежать и слушать, как песок шепчется с волнами. Я смогу купаться ночью без всего. И никто не скажет мне, что это аморально. И мне не нужно будет никуда спешить, слушать бесконечную болтовню клиентов. Я страшно скучаю по семье. С тех пор как уехала, я чувствую себя вырванной из своего мира.

— Почему тогда ты не вернешься? Твой отец хорошо зарабатывает, да и я мог бы тебя… — Он осекается и умолкает.

Руки в кожаных перчатках крепче сжимают руль. Этьен ждет, что сейчас Ева снова вспылит, раскричится и хрупкое равновесие рухнет. Вот-вот исчезнет зыбкое состояние покоя и тихого счастья. Но Ева молчит. Проходит минута, вторая. Эвелин смотрит в сторону и негромко говорит:

— Я должна сама, Этьен. Проще всего сидеть у кого-то на шее. Особенно когда ты женщина. Но я хочу быть хозяйкой своей судьбы. Я хочу быть свободной в своем выборе.

— А я хочу семью. С тобой, Ева. Детей. Стабильности в жизни, а не неопределенности.

Она не отвечает. Смотрит в небо, изредка поправляет выбивающиеся из-под тюрбана пряди волос. Ее разогретая солнцем кожа пахнет мандариновым маслом, от ресниц на щеках лежат длинные тени. Этьен старается смотреть только на дорогу, но нет-нет да взглянет украдкой на Эвелин.

«Что в ней такого, от чего я никак не могу успокоиться? Что заставляет меня терпеть ее капризы, не дает плюнуть на все и найти девчонку посговорчивее? Чем ты так привязала меня, Ева?..»

Машина сворачивает с трассы под указатель «Гринстоун, 4 мили», мягко катится по грунтовой дороге, пыля колесами. Вдалеке между холмами виднеется маленький городок, ветер пахнет океаном. Ева оживляется, беспокойно ерзает на сиденье, вглядывается в окрестности.

— Сверни во-он там направо и поезжай вниз. Я тебе кое-что покажу.

Сразу за поворотом дорога резко идет вниз, петляя меж холмов. Автомобиль проезжает около мили, и Эвелин просит остановиться. Они с Этьеном выходят из машины, и Ева берет молодого человека за руку.

— Закрой глаза. Иначе не получится почувствовать то, что всякий раз испытываю я сама. Закрывай глаза, я тебя поведу.

Он подчиняется и следует за ней. Девушка идет медленно, заботливо предупреждая:

— Сейчас спускаемся, ставь ноги осторожнее, тут осыпается. Руки повыше, здесь колючки. Пригнись, уберу ветку с прохода. Теперь можно смелее. И даже быстрее. Этьен, что ж ты неуклюжий такой! За мной, за мной…

Хочется открыть глаза. В темноте Этьен чувствует себя беспомощным, ощущение опасности накрывает холодными волнами. Но Ева уверенно ведет его за собой, и он терпит. Хрустят под ногами веточки, шелестит трава.

— Стой. Теперь можешь смотреть.

Этьен открывает глаза и видит сиреневое море — до самого горизонта. Ветер с шелестом гонит волны, качает тонкие стебли цветов. Вдалеке над ровными рядами растений плывет кораблем поливочный механизм. Ева садится на корточки, берет горстью нежные цветки, вдыхает сладкий, дурманящий аромат.

— Разве это можно сравнить с деньгами, драгоценностями, изысканной едой, дорогими винами? — спрашивает она, глядя на Этьена снизу вверх и щурясь от солнца. — Смотри, Легран. Вот оно — настоящее…

Небо над лавандовым морем меняет цвет, бледнеет, сливается с сиреневым горизонтом. Ева сбрасывает туфли и босиком бежит через поле, раскинув руки.

— Оно настоящее! — кричит она. — Если и есть в мире что-то бесценное, то оно здесь! Смотри, Этьен!

Кружится голова. Глаза болят от солнца и невыносимо ярких красок. Колышутся лавандовые волны. Порхают над полем сотни разноцветных бабочек, спугнутых Евой. Запах цветов становится удушающим. Этьен закрывает глаза, садится в траву и слушает голос Эвелин, летящий над землей:

— Что ты можешь мне дать, Этьен? Есть ли у тебя хоть что-то, способное заменить это море? Что-то дороже, живее, что-то более настоящее?..