Однако я должен был еще делать многочисленные визиты. Независимо от бесед с английскими министрами, заседаний штаба, церемоний, на которые меня приглашает английское или другое союзное правительство, я отправляюсь при случае в один из центров французской жизни в Лондоне. «Французский институт», сразу же присоединившийся к нашему делу в лице своего директора профессора Сора, предоставляет нашим соотечественникам ценные возможности для учебы и активной духовной жизни. «Французское объединение» продолжает свое дело под руководством Темуэна и мадмуазель Сальмон. «Дом Института Франции» вплоть до того вечера, когда он был разрушен бомбами, похоронив под обломками своего администратора Робера Крю, доставляет из своей библиотеки нужную нашим службам документацию. «Друзья французских добровольцев» — общество, руководимое лордом Тирреллом, лордом де ла Уорр, лордом Айвором Черчиллем и состоящее главным образом из англичан, а также «Координационный комитет Сражающейся Франции» в Шотландии под председательством нашего друга лорда Инверклайда оказывают французским борцам умелую и великодушную помощь. «Французская торговая палата» посредничает в товарообмене между Великобританией и территориями, присоединившимися к «Свободной Франции». Приемный центр «Свободной Франции» берет на свое попечение всех прибывающих с родины. «Французский госпиталь» лечит многих наших раненых. Участвуя в деятельности всех этих организаций, я стремлюсь укрепить в Англии, как и повсюду, нашу национальную солидарность.

«Ассоциация французов в Великобритании» оказывает мне активную помощь. Именно она организует несколько массовых митингов с участием гражданского населения и военнослужащих. Эти митинги дают возможность: мне — встретиться с французами, присутствующим — высказать свои убеждения, а метрополии — услышать по радио наши речи и почувствовать настроение в зале. Уже 1 марта 1941 в Кингсуэй-холле перед многотысячной аудиторией я определил нашу задачу и твердо выразил наши надежды. 15 ноября в обширном зале Альберт-холла, до отказа заполненном собравшимися, я торжественно провозгласил три основных положения нашей политики.

«Смысл первого положения, — сказал я, — состоит в том, чтобы воевать, то есть придать возможно больший размах и возможно больше мощи усилиям французов в конфликте… Но эти усилия мы предпринимаем только по зову Франции и в ее интересах». Затем, решительно осуждая как довоенный режим, так и режим Виши, я заявил: «Мы считаем необходимым, чтобы могучая и целительная волна поднялась из глубин нации и смыла причины катастрофы вместе со всей надстройкой, возникшей над капитуляцией. Поэтому второе положение нашей политики требует предоставить слово народу, как только события позволят ему свободно высказать, чего он хочет и чего он не хочет». Наконец, в третьем положении я намечал основы, на которых, по нашему мнению, должны строиться обновленные институты Франции. «Эти основы, говорил я, — определяются тремя девизами свободных французов. Мы говорим: „Честь и Родина“, имея в виду, что нация может возродиться только в результате победы, что она может существовать только как великая нация. Мы говорим: „Свобода, Равенство и Братство“, потому что мы хотим остаться верными демократическим принципам. Мы говорим „Освобождение“, ибо если наши усилия не ослабнут до победы над врагом, их завершением должно явиться создание для каждого француза таких условий, чтобы он мог спокойно жить и трудиться, сохраняя чувство собственного достоинства».

Тогда присутствующие, охваченные глубоким волнением, бурно выражают свои чувства энтузиазма, и взрыв энтузиазма разносится далеко за пределы Альберт-холла.

Такие собрания бывают редко. Производя инспекторские смотры, я часто посещаю наших добровольцев. Наши силы, наземные, морские и воздушные, хотя и очень небольшие и рассеянные, составленные нами из разрозненных частей и подразделений, представляют собой теперь единое целое и усиливаются с каждым днем. Организационный план, который я дал военному, военно-морскому и военно-воздушному комиссарам на 1942, точно выполняется. Я убеждаюсь в этом при посещении частей, дислоцированных в Англии, когда солдаты, видя вблизи того, кого они называют «Большой Шарль», своими взглядами, поведением, пылом, с которым они проходят учебу, выражают ему свою искреннюю привязанность.

Из всей нашей небольшой армии, которая сражается в Африке и на Востоке, на английской земле находятся только учебные центры. Но в них обучается большая часть наших кадров. В лагере Кемберли полковник Ренуар представляет мне батальон егерей, артиллерийский дивизион, танковый эскадрон, отряд инженерных войск подразделение связи, которые выпускают каждые шесть месяцев сержантов и специалистов. Я прохожу в артиллерийский парк, где под командованием майора Бутэ приводится в порядок французская техника, привезенная ранее в Великобританию тыловыми службами норвежской экспедиции или военными кораблями, прибывшими из Франции во время вражеского нашествия. Оружие, боеприпасы, машины используются для оснащения новых формирований наряду с техникой, поставляемой англичанами в соответствии с соглашением от 7 августа 1940 и американцами по ленд-лизу. Переговорами и практическим выполнением этой важной задачи занимается служба вооружения под руководством полковника Морена. Во время авиационной катастрофы при исполнении служебных обязанностей этот прекрасный офицер гибнет, и его пост занимает майор Гирш. В самом Лондоне я иногда навещаю роту французских женщин-добровольцев, возглавляемую мадмуазель Терре, а затем госпожой Матье, где достойные, патриотически настроенные девушки получают специальности водителей, санитарок, секретарей. Время от времени я наезжаю в Молверн, а затем в Рибрсфорд к «кадетам Свободной Франции». В 1940 я создал эту школу, предназначенную для студентов и учащихся, переехавших в Англию. Вскоре мы превратили ее в офицерскую школу, которой командует майор Бодуэн. Пять ее выпусков дали 211 командиров взводов, из них 52 пали в борьбе с врагом. Ничто не ободряет так главу свободных французов, как контакт с этой молодежью, надеждой на возрождение померкшей славы Франции.

В то время как подразделения наземных войск, находящиеся в Великобритании, проходят обучение, чтобы затем сражаться на различных фронтах, наши военно-морские силы, в большинстве базирующиеся в английских партах, участвуют в битве на коммуникациях в Атлантике, Ла-Манше, на Северном море, в Арктике. Для этого мы должны пользоваться базами союзников. В самом деле, у нас нет необходимых материалов для ремонта, содержания и снабжения наших судов. Тем более мы не можем снабдить их новыми средствами: ПВО, гидролокаторами, радарами и др., применения которых требует развитие военной техники. Наконец, на обширном театре военно-морских операций, центром которых является Англия, необходимо техническое и тактическое единство усилий.

Вот почему, хотя суда, которые мы вооружаем, находятся в полном нашем распоряжении, независимо от их происхождения, хотя они все плавают под трехцветным флагом, хотя офицеры и команды подчиняются только французским уставам, хотя они выполняют приказы только своих начальников, короче говоря, хотя наш флот остается чисто национальным, все же, за редким исключением, когда мы используем его непосредственно, он принимает участие главным образом в общих боевых действиях, проводимых англичанами. Впрочем, это идет ему на пользу, так как он включается в систему, исключительную по боеспособности, дисциплине, активности. Со своей стороны англичане, оценивая по достоинству нашу помощь, оказывают французским военно-морским силам широкую материальную поддержку, их арсеналы и службы делают все возможное, чтобы приводить в порядок и снабжать наши суда, несмотря на различие типов и вооружения. Новые материалы, которые применяет английский флот, немедленно поставляются и нашему флоту. Новые суда: корветы и катера, позже фрегаты, эсминцы, подводные лодки — передаются нам прямо с верфей. Если наш небольшой флот смог сыграть свою роль и поддержать честь французского оружия на морях, этим он обязан как помощи союзников, так и заслугам наших моряков.