— Не в этом дело. — Он обхватил мою голову и прижал ее к себе, так чтобы нас никто не слышал. Почти поцелуй, но вместо этого я услышала его лихорадочный шепот: — Мы должны отправиться в Скон и короновать там Лулаха.

Я сжала его запястье:

— Но…

— Послушай, — прохрипел он. — Ты обладаешь правом короновать королей. Мы должны тайно короновать твоего сына сегодня же, пока об этом не узнал Малькольм.

Я всхлипнула и покачала головой. Я поняла, что он имел в виду, — у него оставалось слишком мало времени.

Он прижался ко мне лбом.

— Если я умру на севере, а Лулах не будет коронован, вам обоим не избежать опасности, — пробормотал он. — Вас выследят и убьют. Детей Лулаха зарежут. А если Малькольму не удастся тебя уничтожить, оказавшись победителем, он заставит тебя выйти за него замуж… — У него перехватило дыхание. — Распорядись за меня. Ты — королева. Проследи, чтобы это было сделано. — Руки его упали, он закрыл глаза и откинулся назад.

Я поднялась. Окружающие старались не смотреть на нас, вероятно, полагая, что мы обмениваемся последними словами любви. Я встала рядом с сыном и положила руку на плечо мужа.

— Мы едем в Скон, — решительно произнесла я.

Константин тут же взялся за организацию путешествия и выслал вперед гонцов, чтобы они подготовили суда на берегу. Лулах отправил своих викингов к Торфину. Мы все понимали, что переезда по суше Макбет не вынесет. Самым быстрым и щадящим переездом для человека в таком состоянии было путешествие по морю. Я с Фионном и Биток приготовила ему лежанку из тюфяков и подушек, но он заявил, что поедет сидя, прислонившись к каким-нибудь сундукам. Перевозчик вместе с багорщиком быстро доставили нас к берегу, умело минуя стремнины и каменистые отмели.

В тот день сумрак спустился довольно рано — небо было покрыто тучами, и шел дождь. К тому моменту, когда мы достигли устья реки, стало совсем темно. Нас уже ожидала большая и изящная ладья с двадцатью гребцами, предоставленная новым мормаером верного нам Бухана, который являлся приемным сыном Константина. При поддержке друзей мы быстро поймали попутный ветер и, обогнув Бухан, двинулись на юго-запад к устью Теи.

Ладья шла быстро и ровно, и, похоже, Макбету стало лучше, так что он даже выпил немного вина. Несмотря на сильную слабость, он отказывался лечь, утверждая, что так ему будет трудно дышать. Я сидела рядом с ним, подогнув, как девчонка, ноги под себя, и держала его за руку.

Он больше молчал, так как ему было трудно говорить. Перед отъездом Биток взяла у жены Константина кое-какие травы и приложила к его ране примочки из крапивы, чтобы остановить кровотечение, однако повязка продолжала намокать, несмотря на то что мы с Биток произнесли над ней заговоры на исцеление. Чтобы уменьшить боль, Биток добавила в его вино кипрей и другие травы, да и все мы выпили крепкого вина, которое прихватил с собой Константин, чтобы поддержать силы в этом непростом путешествии.

Макбет был бледен и по большей части молчал, но глаза его горели живым блеском.

— Прямо в Скон, — приказал он Константину. — Пристань у берега в Мирнсе и скажи, чтобы послали гонцов. Наш старый друг, возглавлявший Мирнс, уже покоится с миром, но теперь мормаером стал его племянник. А он хороший человек. Передай ему, что законный король хочет, чтобы священников Скона предупредили о его приезде.

Мы исполняли все, о чем он просил. Это недолгое плавание казалось бесконечным. Хотя я и не хотела оставлять мужа, мне надо было поговорить с сыном. Я отвела Лулаха в сторону и объяснила ему все, что хотел от нас его отчим.

Он ничего не сказал, но я успела различить всю гамму чувств, пережитых им за это время, — от противления и нежелания получать корону такой ценой до зарождающегося согласия. Потом он кивнул и направился к Макбету. Лулах с сосредоточенным видом наклонился к отчиму, и тот что-то долго говорил ему. И лишь им известно, о чем тогда шла речь.

Затем Лулах отошел к Руари и остальным, и я снова опустилась на колени рядом с мужем. Лицо его искажала гримаса боли, хоть он и пытался улыбаться.

— Я должен был быстрее орудовать своим щитом, — проговорил он.

— Молчи, — прошептала я. — Отдыхай.

И он закрыл глаза.

Я вышла на нос ладьи и закуталась в плащ, хотя мне не было холодно. Брызги волн осыпали мои руки. Над головой у меня реяли морские птицы, а потом одна из них опустилась на нос ладьи. Я вспомнила день, когда увидела трех воронов на камне и испытала такой ужас перед грядущим. И это произошло именно там, где Макбет столкнулся с Малькольмом, — в Ланфинане.

Я погрузилась в воспоминания о своих прошлых снах и видениях. И все они указывали на этот день — сны о сражениях, о великане, противостоящем Макбету, о том, как он вместе с нашими сыновьями уплывает на запад, куда мы и плыли в настоящий момент, — это и был окончательный мистический путь моих снов.

А за много лет до этого я видела картинку в чаше с водой у Эйтны. На ней я стояла на носу ладьи, которая несла умирающего короля. Когда-то мы так везли тело Дункана. И вот снова я плыла на корабле, который нес на себе раненого, а на самом деле умирающего короля.

Я взглянула на Лулаха, и у меня перехватило дыхание. Когда-то Эйтна мне сказала, что, если предзнаменования повторяются, надо ждать их троекратного повторения. Но Лулах… нет, в третий раз я этого не вынесу. Мой сын подвергал себя страшной опасности, соглашаясь с замыслом Макбета, впрочем, как и все мы. Узурпатор был намерен отомстить всем нам. Возмездие является темной, но неотъемлемой частью кельтской культуры.

И глядя на то, как нос судна рассекает волны, я думала о том, что именно благодаря мне Малькольм избег возмездия. Храня свое обещание, данное его матери, и следуя собственным материнским инстинктам, я предотвратила его убийство. Но он вернулся, как и предупреждали мормаеры. И я была повинна в этой трагедии.

Но даже если бы все повторилось сызнова, я все равно не допустила бы убийства детей. Дьявольская сделка — выбирать между грехом и горем. Я закрыла лицо руками и с трудом сдержала слезы. Я поступила правильно, хоть это и дорого мне стоило. Но такова жизнь.

Когда мы вошли в устье Теи и устремились к Скону, я вновь вернулась к Макбету. Он хрипло дышал, и мне показалось, что он спит. Потом он прошептал мое имя.

— Скажи мне, что понимаешь, зачем мы это делаем, — пробормотал он.

Я склонилась к нему ближе.

— Я сделаю все, если ты считаешь, что это необходимо. Лулах будет коронован на всякий случай. А ты потом отдохнешь и поправишься. — Я не могла сказать ему, что его ждет смерть, хотя, похоже, сам он уже смирился с этим.

— Более того, я не хочу умереть на севере, — продолжил он. — Раненый король, владеющий половиной королевства. Я умру в Сконе как законный король скоттов.

Я кивнула. Он всегда был гордым и принципиальным человеком. Он не желал умалять значение своего правления. И я тоже.