в епископы. Но сам он был далек от этого: когда его вызвали в Белград, ему и в голову ничего подобного не приходило, как это видно из рассказа одной его знакомой по Югославии. Как-то встретившись с ним в трамвае, спросила, по какой причине он в Белграде, на что он ответил, что приехал в город, так как по ошибке получил сообщение вместо какого-то другого иеромонаха Иоанна, которого должны были посвятить во епископы. Когда же на другой день она опять его увидала, то он сообщил ей, что, увы, ошибка оказалась хуже, чем он ожидал, ибо именно его решили посвятить во епископа. Когда воспротивился, выставляя свое косноязычие, то ему коротко сказали, что и пророк Моисей имел такое же затруднение.

Посвящение состоялось 28–го мая 1934 года. Владыка был последним и самым великим из целого сонма епископов, посвященных митрополитом Антонием, и исключительно высокое уважение, которое этот маститый Иерарх имел к новому епископу, он выразил в письме к архиепископу Димитрию на Дальний Восток. Отказываясь от предложения уйти на покой в Китай, он писал: “Друг, я уже настолько стар и слаб, что не могу думать ни о каком путешествии, кроме путешествия на кладбище… Но вместо себя самого я, как мою душу, как мое сердце посылаю к Вам владыку епископа Иоанна. Этот маленький, слабый человек, почти ребенок с виду, является каким-то чудом аскетической стойкости и строгости в наше время всеобщего духовного расслабления!”

В своем “Слове при наречении” владыка Иоанн говорил о высоких целях пастырства в наше время. По меткому замечанию одной инокини, в своем “Слове” он начертал себе целую программу, и в течение своей жизни ее в точности исполнил. Новый епископ назначался в Шанхайскую епархию, в тот край, куда два века ранее посылал первую православную миссию его прадядя митрополит Тобольский Иоанн (Максимович). Максимовичу старшему Бог судил послать ранние лучи благодатного учения Солнца Правды — Христа, а Максимовичу младшему Бог судил там просиять Христовой святостью, как бы в подтверждение истинности православного учения, и потом уже стать свидетелем заката Христианства в странах “Восходящего солнца”.

4. Шанхайский пастырь

Туманным утром в конце ноября прибыл в Шанхай епископ Иоанн. Был праздник Вход во Храм Пресвятыя Богородицы, и много людей собралось на пристани встречать своего нового Владыку, занимавшего вдовствующую кафедру после архиепископа Симона, многолетнего китайского миссионера высокой духовной жизни, который оставил после себя большой собор недостроенным и юрисдикционный конфликт неразрешенным. Владыка Иоанн сразу же восстановил церковное единство, учредил связь с сербами, греками и украинцами и занялся построением огромного собора в честь иконы Богоматери “Споручницы грешных”, который был закончен вместе с трехэтажным приходским домом с колокольней. Он обратил особое внимание на духовное образование и взял за правило присутствовать при устных экзаменах по катехизису во всех православных школах Шанхая. Он был вдохновителем и возглавителем постройки храмов, госпиталя, приюта, домов для престарелых, коммерческого училища, женской гимназии, общественной столовой и др., словом, всех общественных начинаний Русского Шанхая.

Но самое поразительное в нем было то, что, принимая такое живое и деятельное участие в столь многих светских делах, он был абсолютно чужд миру. Он одновременно жил как бы другим миром, точно общаясь с потусторонним, о чем свидетельствуют многочисленные рассказы очевидцев. Его “странные выходки” казались странны только тем, кто отстранил себя и был чужд миру Божиих святых Православной Восточной Церкви, ведших беспощадную невидимую брань с князем мира сего. С первого же дня Владыка ежедневно служил Божественную литургию, если же не мог, то принимал Святые Дары. Где бы он ни был, он не пропускал богослужений. Однажды от постоянного стояния нога Владыки была сильно опухшей, и консилиум врачей, боясь гангрены, предписал немедленно госпиталь, от чего Владыка категорически отказался. Тогда русские доктора сообщили приходскому совету, что они отказываются от всякой ответственности за здоровье и даже жизнь пациента. Члены приходского совета после долгих просьб и грозя взятием его силой, заставили Владыку согласиться, и он был отправлен в Русский госпиталь утром навечерия праздника Воздвижения Креста Господня. Но к шести часам Владыка тайно сбежал из госпиталя и вошел, хромая, в собор и отслужил все бдение, а через день опухоль прошла.

Все суточные богослужения он совершал, ничего не пропуская, так что случалось, что на повечерии по пять и более канонов вычитывалось, дабы почтить всех святых. Он никогда не разговаривал в алтаре. После литургии оставался в алтаре по три или четыре часа, и как-то заметил: “Как трудно оторваться от молитвы и перейти к земному”. В дни памяти определенных святых служил босиком и требовал того же от сослужащих. Ел однажды в день, в течение Великого и Рождественского постов питался только просфорой. По ночам бодрствовал; борясь со сном, обливал себя холодной водой, но никогда не мылся. Никогда не ходил “в гости”, но у нуждающихся в помощи неожиданно появлялся, и при том в любую погоду и самые необычные часы: то в полночь, то в два или в три часа ночи. Никогда не ездил на рикше, но ежедневно посещал больных со Святыми Дарами. Он обладал и прозорливостью, и даром такой молитвы, которую Господь слышит и просимое скоро исполняет. Вот несколько случаев.

Доктор А. Ф. Баранов сообщает следующее:

“Однажды в городе Шанхае к одному умирающему ребенку, признанному врачами безнадежным, пригласили владыку Иоанна, который, придя в квартиру, прямо направился в комнату, в которой находился больной, хотя Владыке никто еще не успел показать, где находится умирающий. Не осматривая ребенка, Владыка прямо “упал” перед образом, что весьма характерно для него, и долго молился, затем, успокоив родственников, что ребенок выздоровеет, быстро ушел. Ребенку действительно к утру стало лучше и он вскоре выздоровел, так что врача больше уже не приглашали. Очевидец полковник Н. Н. Николаев подтверждал со всеми подробностями”.

Таких случаев было много. Вот запись Н. С. Маковой:

“Хочу сообщить об одном чуде, о котором неоднократно мне говорила когда-то моя очень хорошая знакомая Людмила Дмитриевна Садковская. Это чудо, произошедшее с ней, было записано в архивах Окружного госпиталя в Шанхае, Китай.

Было это в Шанхае. Она увлекалась спортом — скачками на лошадях. Однажды она скакала верхом на лошади по рейскорсу, лошадь чего-то испугалась, сбросила ее, и она сильно ударилась головой о камень, потеряв сознание. Ее без сознания привезли в госпиталь, собрался консилиум из нескольких врачей, признали положение безнадежным: едва ли выживет до утра, почти нет биения пульса, голова разбита и мелкие кусочки черепа давят на мозг.