– Лэн, ты в порядке? – Тихо и испуганно. Неужели и с ним что-то случится? Сначала родители…

– Ты лучше не о своем балбесе беспокойся! – рявкнул на Перворожденного Грэш. – Не видишь, что ли?! Девочка умирает!

Айэллери вздрогнул и, будто опомнившись, бросился к демонессе, которая так и не пришла в сознание. Кожа Килайи была мертвенно-серой…

– Она потеряла слишком много энергии… После такого не выживают, – стараясь не замечать дрожи в собственном голосе, констатировал эльф.

– А если мы отдадим ей часть своей? – решительно повернулся к Айэллери Эрт.

– Не получится, – покачал головой тот. – Среди нас нет ее сородичей. А в таком состоянии она не выдержит вливания чужеродной энергии.

– Но… – Илнэ всхлипнула, беспомощно глядя на товарищей. – Она же умрет… Как?

– Лэн, помоги мне подняться, – хрипло потребовал дракон, голос которого был сорван.

Лаэлэн бросился выполнять его приказ с той же поспешностью, с какой сделал бы это, если бы они по-прежнему были соединены сознаниями.

Райвэн сел с трудом, будто древний старик.

– Что?.. – недоумевающе спросил его драконоборец, не понимавший, что случилось с ящером.

– Мне тоже неплохо досталось, – криво усмехнулся Райвэн, с трудом удерживая непослушное тело Килайи на руках. – Я дам ей часть своих сил.

– …?! Нельзя же! – ужаснулся Айэллери.

– Мне можно, – покачал головой Райвэн. – Приживется. Я знаю.

– Ты ж сам едва копыта не откинул! Куда тебе еще и последнее разбазаривать?! – забеспокоился орк.

Остальные безмолвно поддержали сомнения Грэша. Килайю жаль, но уж лучше один покойник в отряде, чем два.

– Дураки вы, – выдохнул дракон. – Для меня это даже сейчас капля, а для вас – целая жизнь. А ты, Айэллери, мне потом узор сомкнешь, – тихо, но властно сказал Райвэн. – На это моих сил уже не хватит. – Дрожащей тонкой рукой он потянулся к запястью лежащей недвижно демонессы.

– По своей воле отдаю часть себя… Пусть пойдет на благо, пусть снова разгорится потушенный костер жизни… – Формула была старой, путанной, на языке Творения, но с языка срывалась на диво охотно.

Пришла уверенность, что вот сейчас все точно будет хорошо, потому что просто не может не быть. Если уж выбрались из того ада, то ничего страшнее уже не случится.

Жизненная сила из моего узора медленно, неохотно, но все же перетекала в узор Рэйлэнэ, которая оживала на глазах. Я позволил себе самодовольно улыбнуться. Не зря знахари двуногих готовы друг другу глотки рвать за нашу кровь, она действительно исцеляет, но только то, что отдано добровольно, по-настоящему может помочь.

– Айэллери, замыкай узор, – приказал я, не отрывая глаз от лица демонессы, все еще бледного, но уже не серого. Хвала Творцу, жить будет. Теперь точно будет, и наверняка долго и счастливо.

Эльф поспешно кинулся ко мне, и я тут же пожалел, что не постарался справиться с этой проблемой сам, без вмешательства остроухого. Мало того что он с перепугу мне едва еще пару-тройку нитей не порвал, так еще и, опешив от сложности моего узора, стал его разглядывать, а не помогать мне восстановить изначальную целостность моих энергетических каналов.

– Айэллери! – из последних сил рявкнул я на младого эльфийского мага, который уже попытался начать изучать меня более подробно.

– Э-э-э… Сейчас! – смущенно вякнул он и выполнил мою ничтожную просьбу.

С чувством выполненного долга я хлопнулся на землю и мгновенно заснул. Друзья, наивные, подумали, что это обморок.

– Потрясающе… – в сотый раз твердил Айэллери с совершенно пьяным выражением на идеально правильном, глубоко Перворожденном лице. – Такая красота…

– Он чего? – хмуро спросила Килайя, упорно борясь с дурнотой, все не желающей отпускать. Время от времени девушка косилась на свернувшегося калачиком на плаще Райвэна, который дрых уже часа два с момента ее пробуждения.

– Кажется, наш дохляк еще одного закадрил… – ухмыльнулся Грэш.

– ЧТО?! – в один голос взвыли демонесса и эльф.

– А не … стонать от восхищения после того, как рядом с этой ящерицей перекормленной рядом посидел! – фыркнул орк, ни капли не испугавшись угрозы во взгляде эльфийского мага.

– Я вообще-то про его узор, а не про этого заморыша крылатого! – набычился Айэллери, обиженно отворачиваясь.

– А что его узор? – недоумевающе спросила Илнэ.

– Красивый… Только чересчур сложный, – задумчиво изрек эльф. – Не знаю, зачем такой нужен.

– Просто я реликтовое ископаемое… – хмуро отозвался Райвэн, приподнимаясь и радуя присутствующих превосходными темными тенями под глазами. – Такие сейчас не живут, так что вполне закономерно, что у меня более сложный, чем необходимо для жизни, узор. Кстати, с добрым утром.

Солнце действительно издевательски медленно поднималось над горизонтом, слепя белым ярким светом, что так легко будит по утрам.

Килайя молча смотрела на дракона, которого не должна была больше никогда увидеть. Тот смотрел на нее сиреневыми спокойными глазами, в них светилась обреченность.

«Какой же он все-таки красивый…» – с тоской подумала девушка, так и не сумев оторвать взгляда от глаз Владыки, который еле заметно улыбался уголками губ.

– Ты спас меня… – вздохнула она. – Спасибо.

Он усмехнулся:

– Ну что вы, достойнейшая, не стоит благодарности. Я всего лишь спасал свою жизнь.

– Ах да, клятва… – с трудом пробормотала демонесса, чувствуя, как горячей волной внутри поднимается что-то подозрительно похожее на разочарование.

«А что ты, собственно говоря, хотела, дорогуша? Что он падет к твоим ногам и в вечной великой любви признается? А ожерелье из звезд на шею не хочешь?! Закатай губу и прекрати смотреть на него, как голодная кошка!»

Именно в тот момент Килайе страстно захотелось своими руками придушить это мерзкое, паскудное, бездушное чудовище…

Счастье – песок в дрожащих руках:

Мимо мечты проплыли.

Лоно души накрыла тоска

Тенью драконьих крыльев…

Вероника Иванова

Эрт готов был повеситься. Все в отряде поголовно сошли с ума, а он, как командир, должен с этим разбираться! Килайя ходит как в воду опущенная, Райвэн еще не успел восстановить потраченную энергию, поэтому если не спит, то находится в состоянии весьма близком к лунатизму, Лаэлэн дуется на всех одновременно, да еще и откровенно хамит, а его брат только беспомощно разводит руками. Грэш над всем этим ржет, а Кот, Илнэ и Эгорт напряженно ожидают, чем все это кончится и, главное, когда.