А еще я вспомнила пару своих невольных товарок по салону «Сад Принцессы». Белую и черную. И то, как они одинаково презрительно разглядывали полукровок. Сейчас на меня пялился следователь, пялился с нескрываемой ненавистью, и я не сомневалась, в чем природа этой нелюбви: я выглядела — да и была, чего греха таить, — чистокровной европейкой. А он не мог себе простить, что его предки женились по любви, а не по соображениям евгеники. Я после допроса пойду в любой из элитарных клубов, куда его не пустят даже полы мести, а он поплетется в свою трущобу, из которой нет выхода ни ему, ни его детям и внукам. Наконец, у меня земное гражданство, а он обречен прозябать на Сайгоне и трястись в ожидании войны то ли с Землей, то ли с Шанхаем. И уже поэтому он хотел верить, что я своими руками совершила все преступления на Сайгоне за последние сто лет.

Я на миг остановилась, ожидая приглашения сесть. Приглашения не последовало. Вообще ничего не последовало. Тогда я включила запись с чипа, подошла вплотную, оперлась кончиками пальцев о столешницу, нависнув над следователем, и четко произнесла:

— Мое имя — Офелия ван ден Берг. Вы, кажется, желали меня увидеть.

Уж не знаю, что такого я сказала, только следователь взорвался дискантом:

— Что вы себе позволяете?! Да это хулиганство! Как вы смеете! Немедленно прекратите нависать тут надо мной!

Ну ладно. Я отошла, внимательно осмотрела стул, достала из сумочки платок, расстелила его и лишь потом села. Затем потерла кончики пальцев, которыми касалась стола, достала гигиеническую салфетку и тщательно их очистила. Поискала взглядом мусорную корзину. Естественно, она была в самом дальнем углу. Я скомкала салфетку и бросила, не вставая. Попала, конечно.

Следователь был такого глубокого багрового цвета, что я нешуточно испугалась за его здоровье.

— Кто… — зашипел он. — Кто… позволил… тебе… сесть?

— Не тебе, — поправила я, — а вам.

И уставилась на него с любопытством.

— Еще будете меня тут учить…

— Буду. Если понадобится — через суд. — Помолчала и добавила: — Можно и без суда, но через суд — обидней.

Он заморгал.

— Ваше имя? — выплюнул сквозь зубы.

Глухой, наверное.

— Офелия ван ден Берг.

— Это я уже слышал! Ваше полное имя!

— Офелия Гвиневера ван ден Берг.

— Да вы что, за дурака меня тут держите?! Мне нужно ваше полное имя! Понимаете, а? Вас зовут Делла Берг, а не то, что вы мне тут заливаете!

— Делла — это уменьшительное от «Офелия», — сказала я нудным тоном. — А «Берг» — краткая форма фамилии. Вы же сами хотели непременно полное имя.

Следователь запыхтел, сжал ручонки в кулачки.

— Где вас носило?! Вы должны были явиться утром! Я занятой человек, мне некогда ждать, когда вы там нагуляетесь! Я работаю! Не то что вы!..

— Секунду, — перебила я ледяным тоном, — мистер. Я туристка с Земли. Я — источник дохода вашего государства. Вашу зарплату платят в том числе и из моих денег. И если бы вы работали, а не валяли дурака на рабочем месте, ту несчастную не убили бы прямо в том отеле, где я поселилась! Это вы своими неуместными выходками лишаете государство доли дохода. Потому что если бы не вы, я бы пошла и потратила деньги в любом из местных заведений для туристов. Теперь эти заведения по вашей вине недополучат прибыли. А еще я дам максимально негативный отзыв о Сайгоне, и из-за этого сюда не поедут сотни богатых людей. Вас для этого нанимали на работу, мистер?

Он сделал именно то, чего я ожидала: сорвался в недвусмысленные оскорбления. Тут-то я и вскочила, радостно объявив:

— А теперь я иду к комиссару. И очень надеюсь, что вас уволят!

Я выскочила из закутка и понеслась к выходу, гадая: меня задержат или нет? В принципе, если вызов хоть чем-то был обоснован, могут и задержать. А вот если этому недоделку позвонили и сказали промариновать меня в полиции несколько часов, то возможны забавные варианты.

За моей спиной послышались истошные вопли дискантом. На шум из закутков высунулись пять или шесть сотрудников, похихикали и вернулись к своим делам.

Я беспрепятственно добралась до четвертого этажа, где была приемная комиссара. Вошла так, что секретарша только вякнула мне что-то вслед.

Комиссар пил чай. Увидев меня, застыл, уставился как завороженный и пролепетал:

— Как же так? У меня неприемные часы…

— Я хочу пожаловаться на вашего сотрудника.

— Но…

— Без «но». Вы уже испортили мне день, я не собираюсь терять времени больше, чем уже потеряла. — Я решительно протянула ему левую руку, приглашая познакомиться с моим чипом. — Я знатная дама, комиссар, и не позволю какому-то жалкому отребью меня оскорблять. Можете прослушать запись и убедиться.

Он мялся и жался. Я плохо улыбнулась:

— Та-ак… Комиссар, вы хотите, чтобы я до Николса дошла? А может, вы хотите, чтобы…

— Нет-нет! — Он испугался. — Нет, конечно, я не думал, что все так плохо, конечно, сейчас я разберусь, прямо сию секунду!

Разобрался он за десять минут. И пока разбирался, я пила отличный кофе, поданный его секретаршей. Потом комиссар лично проводил меня до двери приемной.

Четыре этажа вниз. Сквозь все рамки. Та же самая процедура, только наоборот: представилась, цель визита — проходи. И лишь подходя к выходу на улицу, я заподозрила неладное: дежурный при моем приближении не поднял голову. Он пялился в наладонник и упорно не глядел по сторонам. Я постучала ему пальцем по столу, он огрызнулся:

— Я занят!

Ну да, вижу. Отнюдь не работой. Тем не менее я отошла. Осмотрелась. В холле было несколько полицейских, и все глядели куда угодно, лишь бы не на меня. Па-анятно…

— Мы закрываемся на обед.

Я не сразу поняла, что дежурный обращался ко мне.

— И что?

— Вы должны покинуть помещение, так как двери будут заперты.

— А если что-нибудь случится? Дебошира привезут или вора?

— Для этого есть другой вход. Поспешите, дамочка, мне некогда с вами болтать, я ухожу на обед.

Так-так. Я взвесила сумочку на руке. Вроде бы не клала внутрь ничего бьющегося. Зато складной нож и шокер — со мной.

— Мои данные вам нужны?

— Нет!

Я шагнула под рамку и обратила внимание, что она выключена. Еще интересней. Если пойдет разбор, создастся впечатление, что я не покидала здание. На поиски при местной неспешности уйдут минимум сутки, а то и двое. За это время много воды утечет, ох, много!

Что ж, посмотрим, кто кого. Я раскрыла сумочку и, глядя в нее, вышла на улицу. Ни одной полицейской машины, зато три штуки частных. За мной с громким щелчком закрылись двери. Из машин вышло четверо мужчин. Китайцы. Направились ко мне. Ну что вы, парни, четверо — это фигня. Каким бы ни было ваше кун-фу.