Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Именно. Проведете нас?
— Встретимся в лабиринте, — бросил Барон, снова исчезая в темноте.
Филч лишь осуждающе покачал головой, когда двое преподавателей пронеслись мимо него к выходу. Один держал мощный «Люмос», у другого из-под локтя виднелась толстая книга. Все уже спят давно, а эти бегают, неугомонные... На счастье завхоза, он не увидел, как бесцеремонно обошлись нарушители спокойствия с результатом его кропотливого труда: «А-а, к др-р-раклам её! Бомбардо!» — и тщательно опечатанную дверь в подземелье Восточного крыла разнесло в щепки.
— После восстановим, Аргусу я все объясню, — отмахнулся Снейп. — Господин Барон, мы здесь!
— Вот он, — Квиринус остановился перед висящим на стене мечом. — Я так и знал.
В луче «Люмоса» вспыхнули два густо-алых круглых камня на концах изогнутой крестовины и один — в центре навершия, похожего на опрокинутый полумесяц. Широкий у основания клинок, скругленное острие. Северус переводил недоверчивый взгляд с рисунка в книге на стену и обратно. Сидящий бородатый человек, старательно зарисованный много веков назад, сжимал в руке точно такой же меч.
— Годрик, кстати, носил бороду, — заметил призрак.
— То есть вы тоже предполагаете, что это он? — обернулся к нему Квиррелл.
— Зачем мне предполагать, если я это знаю, — усмехнулся Барон. — Более того, мне известно, кто его нарисовал. И книгу написал.
— Так чего ж вы молчите?! — почти хором воскликнули оба профессора.
— А вы меня не спрашивали! Это во-первых. А во-вторых, очень интересно следить за вашими рассуждениями. Вы, как и в истории с диадемой Ровены, почти до всего дошли своим умом. Так что мне осталось только позвать того, кто подтвердит ваши выводы.
— Неужели снова Биннс? — охнул Снейп.
— На этот раз кое-кто более приятный, — улыбнулся призрак, растворяясь в воздухе.
— По-моему, нам лучше заранее сесть, — предложил Квиринус, левитировал со стены скромный круглый щит и трансфигурировал его в скамью. Едва оба человека опустились на нее, как вернулось слизеринское привидение в сопровождении... хаффлпаффского призрака! Он следовал за собратом с обычным выражением добродушия на круглом лице, спрятав руки в рукава рясы.
— Толстый Монах и есть автор Дирской книги?! — Квиррелл даже привстал от изумления.
— Его зовут брат Джером, — строго поправил Барон.
— Это неважно, — мягко возразил Толстый Монах.
— Важно, — отрезал его спутник. — Ты поболее многих заслуживаешь и честного имени, и честной памяти.
— Я всего лишь простой переписчик, который больше всего на свете хотел отблагодарить своих учителей. Вот и нарисовал их обоих — Годрика и Салазара...
* * *
Далекое зарево пожара неурочным закатом горело за кромкой леса, но здесь, в глухой чаще, законно царила ночь с холодно мерцающими в морозном небе звездами. Кучка оборванных людей жалась друг к другу, пытаясь согреться, но не решаясь развести костер, — сейчас любой огонь напоминал им о том пламени, из которого они чудом спаслись сегодня. Да-да, чудом: наставники поначалу отважно сражались с ордой морских разбойников, ворвавшихся в монастырь, а когда деревянное строение вспыхнуло, подожженное с четырех сторон, велели ученикам взяться за руки и перенесли неведомым образом сюда, в безопасное место. Если это не чудо, то что же?
Отдельно от них стояли двое. Один походил на могучий утес, второй был высок и строен, точно сосна.
— Сколько раз я говорил тебе, что все повторится, — с упреком произнес последний. — Годрик, зачем ты не послушал меня?!
— Ты прав, — гулко вздохнул Годрик. — Но лишь в том, что мы ошиблись с местом постройки. Надо было уходить подальше от моря. Но ничего, дождемся утра и...
— Библиотека! Она же сгорела дотла! Или ты уже забыл об этом?!
— Я помню, Салазар. Создадим новую.
— Новую?! С кем — с ними?! — Салазар мотнул головой на испуганно притихших людей. — Да им собственное брюхо дороже любых книг!
Он быстрым шагом подошел к темной группе, схватил кого-то за шиворот и выволок к себе:
— Ты! Что ты успел унести?
— Н-новые сандалии, учитель... — пролепетал бедолага.
— Животное! Прочь! А ты?
— Краюшку хлеба, учи...
— Ты?
— Одеяло...
— Немного вяленой рыбы...
— Плащ...
— Глупцы! Скоты, вечно несытые! — простонал Салазар. — Почему никто из вас не захватил книги?! Неужели вы так ничего и не поняли за эти полгода?!
— Не гневайтесь, учитель, — послышался из темноты негромкий голос. — У моих братьев остались дома голодные дети. Они думали о них, когда убегали. А я одинок... и я захватил книги. Вернее, одну книгу. Вот...
— Как тебя зовут? — Салазар всматривался в простое, перемазанное сажей лицо. — Покажи книгу.
— Меня крестили Иеронимом... Но все зовут Джери. Я переписывал Евангелия, — он протянул Салазару бережно завернутую в кусок овечьей шкуры книгу. — И делал рисунки. А еще записывал на полях все, что происходило с нами.
— Один из тысячи, — тихо проговорил подошедший Годрик. — Пусть лишь один из тысячи, но это значит, что все было не зря, Салазар...
Они не называли себя волшебниками. И проповедниками — тоже. На каждого из этих двоих в свое время обрушилось невероятное, огромное знание, которое сделало их больше, чем человек, но и оставило в них все человеческое. Оно погнало их за море, оно заставило искать среди нищих оборванцев тех, кто мог бы их услышать. Осторожно, терпеливо раздували искры разума в тусклых глазах, обучали читать и писать, чтобы потом, затаив дыхание, попробовать передать им самое главное...
Неудача. Не первая, наверняка не последняя.
На рассвете Годрик и Салазар собрались в путь. Позвали с собой всех. Отозвался один.
* * *
— Да, это гриндилоу, — подтвердил Толстый