Она улыбнулась и, пригнувшись, побежала на запад.

Ари оставался на месте, прикрывая ее отход. Он вслепую выстрелил в сторону гробницы, потом бросился к лестнице. Воспользовавшись замешательством, мгновенно взобрался по ступенькам. Вдруг справа от него, на вершине холма, возникла тень. Он увидел вспышку, дуло револьвера было направлено на него. Новый враг, который до сих пор оставался в стороне. Аналитик мгновенно узнал его по фигуре.

Борджиа. Человек с тростью.

Ари едва успел отскочить и укрыться за древней статуей. Осколки камня брызнули во все стороны.

Маккензи перевел дыхание. Его положение было не слишком надежным. Вокруг гремели выстрелы. По стенам метались черные тени.

Кшиштоф присоединился к бельгийскому агенту, засевшему на развалинах западной ограды. При поддержке индейцев они продвигались к верхней платформе. Охранники Вэлдона, ожесточенно отстреливаясь, постепенно отступали внутрь здания. Давно уже старый храм инков не слышал такого оглушительного шума.

Пригнув голову, Ари взглянул на площадку над лестницей: Борджиа подстерегал его и тут же открыл огонь. Очевидно, отравитель — во всех смыслах этого слова — охотился именно за ним. Это было его личное дело. Ликвидировать Маккензи.

Ари присел за статуей на корточки, немного переждал и обогнул ее с другой стороны. Возвращаться на лестницу слишком опасно. Здесь все как на ладони. Он быстро перебрал все возможные способы добраться до врага. Одолев стену справа от себя, он мог бы незаметно подняться на вершину холма по террасным полям. По крайней мере, он на это надеялся.

Он убрал револьвер в кобуру и начал подъем. Ноги скользили по гладкому склону. Чтобы взобраться на стену, ему пришлось подтягиваться на руках. Цепляясь за щели между старыми камнями, Маккензи продвигался в темноте, недосягаемый для пуль. Вскоре он оказался у подножия последней стены, чуть повыше его самого, выходившей на восточную часть платформы. Взобраться на нее удалось не сразу. Наконец, ловко перекатившись на другую сторону, он стремительно выхватил револьвер. В десятке метров от себя заметил человека с тростью. Должно быть, тот что-то услышал и только что обернулся в его сторону. Лежа ничком, Ари тут же открыл огонь.

Пуля угодила Борджиа в плечо, отбросив его назад. Он рухнул посреди платформы.

Маккензи вскочил и снова выстрелил, но темнота мешала ему разглядеть противника. Тот внезапно вскочил и метнулся внутрь гробницы так быстро, что Ари не успел ему помешать. На другом конце платформы появились Вламинк и Залевски. Поляк указал на свою рацию. Ари снял приемник с пояса.

— Заходим с этой стороны. Прием.

«По мне, так лучше наоборот, — подумал Маккензи. — Мне нужен Вэлдон, но, если не избавиться от Борджиа, в самый неподходящий момент он появится ниоткуда. Придется сначала заняться им».

— О’кей. Борджиа вошел в восточную дверь. Попробую его догнать. Встретимся внутри. Отбой.

Ари убрал рацию, перезарядил револьвер и пошел в ту сторону, где исчез его противник. Лунный свет не проникал внутрь храма, и там царила непроглядная темень. Карманного фонарика не было. Без света входить рискованно. Он развернулся и прихватил один из факелов, воткнутых в землю.

Осторожно продвигаясь вперед, Ари вошел в гробницу через узкий и низкий коридор. Надо соблюдать осторожность: с этим факелом он стал легкой мишенью. Но то же самое можно сказать о его противнике. Приблизив пламя к полу, он тут же разглядел капли крови на гладкой каменной поверхности.

Стиснув рукоять револьвера, двинулся дальше по темному коридору.

Вдруг в десятке шагов от него коридор слева направо пересекла тень. Ари машинально выстрелил, но промазал. Он ускорил шаг. Ответный выстрел заставил его остановиться, пуля просвистела в нескольких сантиметрах от его головы.

Вжавшись в стену, он изо всех сил швырнул факел в сторону противника. От удара о землю взметнулся сноп искр, осветивших часть коридора. Ари отчетливо различил Борджиа и его залитое кровью плечо.

Ари выпустил в него одну пулю, затем вторую. Для прицельного огня все-таки слишком темно. Противник выстрелил в свою очередь. Словно опьяненные опасностью, они бросились навстречу друг другу, лихорадочно расстреливая обоймы.

Острая боль обожгла левое предплечье Ари. Пуля задела руку, вырвав лоскут кожи.

Вскоре у обоих кончились патроны. Теперь их разделяло всего несколько шагов. Ари кинулся на врага, пытаясь прижать его к земле. Он решил, что тот намного старше и в рукопашной вряд ли окажется опасным противником. Но совсем забыл про трость.

Бросившись вперед, Ари в прыжке ощутил сильный удар в висок. Он потерял равновесие и покатился набок.

В нескольких шагах от него на земле догорал факел, отбрасывая на стены слабый оранжевый отсвет. И тут слегка оглушенный Маккензи увидел, как противник с трудом отвинчивает от трости набалдашник, вынимает флакон и смачивает ладонь правой руки, обтянутой кожаной перчаткой. Потом он выпустил трость из рук и с блаженной улыбкой на губах шагнул к Ари. В глазах его плескалось хорошо знакомое Маккензи безумие. Безумие человека, для которого убийство — спасительное, почти сексуальное наслаждение. И что-то жуткое было в том, как болталась его левая рука, словно засевшая в плече пуля не причиняла убийце ни малейшей боли.

Опираясь о стену, Ари поднялся, готовый к бою. Во что бы то ни стало надо помешать Борджиа коснуться его правой рукой, иначе его ждет верная гибель.

Приняв стойку, словно обороняющийся боксер, он позволил врагу приблизиться.

Ирис заметила зыбкое пламя горевшего в каменном домике факела. Почувствовала, как учащенно забилось сердце. Никаких сомнений: именно здесь с индейцами скрывается ее брат.

Она ускорила шаг.

Оставалось пройти совсем немного, когда кто-то остановил ее сзади, захватом пережав горло.

Вырываясь, она увидела, что нападавший — индеец-шуар. Потом впереди раздался голос. Голос ее брата:

— Прекратите! Это моя сестра!

Человек у нее за спиной медленно ослабил захват и отпустил ее.

— Я вас не узнал, — виновато объяснил он по-испански.

Но Ирис не ответила. Ей было наплевать. Лишь одно имело значение: Ален там, впереди, живой и невредимый. С глазами, полными слез, она бросилась к брату и изо всех сил сжала его в объятиях. Так они и стояли, прижавшись друг к другу. Когда наконец она посмотрела на него, то различила в глазах Алена выражение, которого не видела много лет. Взгляд ребенка, только что пережившего самый большой страх в своей жизни и пытающегося обрести в улыбке сестры поддержку и уверенность, словно в якоре, удерживающем его у родного берега.

— Ирис…

— Как ты, братик?

— Думал, мне не выбраться.

— Скажи, они тебе ничего не сделали?