Констебль упал. Уэйт прыгнул к столу, схватил деревянную кухонную доску и запустил ее в Суинберна. Поэт пригнулся. Доска пролетела в опасной близости от его головы и ударилась о стену позади него. Кришнамурти застонал и упал на руки. Богль схватил тарелку и запустил ею в Спенсера. Фиджет залаял и вылетел из кухни. Кухонные принадлежности носились по воздуху взад-вперед; сковородки, тарелки и ножи с оглушительным грохотом бились о стены и шкафы. Дубинка констебля Хора подкатилась под ноги Спенсеру: философ схватил ее и бросил в Уэйта. Страшный удар поразил «развратника» в горло, и он, кашляя, согнулся пополам. Кришнамурти, стоная от напряжения, пополз вперед. Он почти добрался до Кенили, когда адвокат пришел в себя, перекатился и посмотрел наверх. Из раны у него на лбу струилась кровь. Он вытянул руку к полисмену. На пальцах заиграло синее пламя.

— Этого только не хватало! — пробормотал командор и треснул Кенили дубинкой по руке. Адвокат заорал: дубинка раздробила ему палец. Кришнамурти упал на пол и потерял сознание.

— Что здесь происходит? — раздался требовательный голос. У двери стояла великолепная миссис Пиклторп, в ночном халате и в бигудях: она с удивлением взирала на сцену сражения. В это мгновение сковородка, метко брошенная Боглем, ударила ее прямо между глаз. Миссис Пиклторп отлетела к стене коридора и сползла на пол. Суинберн бросил полную бутыль вина в Богля и завопил от радости, увидев, как она ударила ямайца по голове, отлетела и разбилась о шкаф. Дворецкий покачнулся и, согнувшись, упал на Кенили. Адвокат вытянул здоровую руку в направлении Суинберна.

— Я убью тебя! — рявкнул он. Спенсер прыгнул к шкафу и запустил толстую поваренную книгу прямо в голову Кенили — тот потерял сознание. Тяжелый том открылся на титульном листе: «Книга мисс Мэйсон по домоводству».

— Отлично, чтоб мне провалиться на этом месте! — пробормотал Спенсер, наклонился, поднял том и с размаху ударил им Уэйта по голове. Тот упал и затих. Дженкин сел и застонал, прижимая обе руки к левому боку; между пальцами у него текла кровь.

— Ублюдки! — хрипло сказал он.

— Оскорблять нас едва ли разумно, — заметил Суинберн. — Полагаю, вас подстрелил Гилфойл?

Спенсер встал на колени и помог Кришнамурти подняться.

— Да, — простонал Дженкин. — Он попытался забрать у нас Бёртона. Кенили убил его, но двустволка успела выстрелить. Единственное несломанное ружье во всем поместье — и я под него подставился!

— Что это за молния, которой стреляет Кенили?

— Отвезите меня в больницу — иначе я истеку кровью и умру!

— Ответите на вопрос — и я подумаю, — сказал Суинберн. Спенсеру показалось, что прежде рыжеволосый коротышка никогда не говорил так мрачно.

— Эфирная энергия. У Кенили талант к ее использованию, а госпожа развила его еще больше.

— Госпожа? Это еще кто?

— Предводительница «развратников». А-а-а! Больно! Мне нужна перевязка, черт побери!

— Предводительница «развратников»? Знаю. Она русская. Как ее зовут?

— Не имею понятия, клянусь! Хватит! Видите кровь? Ну же, помогите мне, черт возьми!

— Бёртон жив? — с угрозой в голосе спросил Суинберн.

— Возможно. Он в центре лабиринта.

— Сколько человек его стерегут?

— Никто.

— Врете!

— Правда.

— Хотите поиграть? Пожалуйста, доктор. Но тогда лечите себя сами: сдохнете от потери крови — я и глазом не моргну, чертов негодяй!

— Хорошо, хорошо: там только один человек, клянусь! Его зовут Смизерс. Он и Уэйт привезли Бёртона с сеанса на станцию Паддингтон. Там… — он простонал, потом продолжил шепотом: — там они встретились с Кенили и на поезде поехали в Уинчестер. На вокзале их встретил Богль с коляской, но сразу за Алресфордом паролошадь сломалась. Тогда они поволокли Бёртона пешком. Они уже пересекали поместье, когда вмешался Гилфойл и получил свое. Пожалуйста, мне нужен врач! Я не хочу умирать!

— Сэм Хор тоже не хотел! — в ярости заорал Кришнамурти, которого поддерживал Спенсер. — А теперь он лежит здесь мертвый, ты, чертова свинья!

Дженкин упал на стол и еле слышно сказал:

— Это не я. Его убил Кенили.

— Джентльмены, будьте добры: помогите мне связать этих троих! — хрипло попросил Кришнамурти, указав на Кенили, Уэйта и Богля, лежавших без сознания. — Я останусь здесь и попробую что-нибудь сделать для поварихи. Будет настроение — займусь и этим типом. С другой стороны, может быть, лучше позволить ему умереть, как бешеной собаке?

— А ты, вообще, в состоянии? На вид как-то не очень, — сказал Суинберн. Действительно, командор выглядел ужасно: из глаз, ушей и носа текла кровь, и он непрерывно дрожал.

— Боюсь, что бегать по туннелям я действительно не в состоянии, но скоро я приду в себя. Как только мы свяжем этих подонков, я немного отдохну, потом найду местных полицейских, и мы наведем здесь порядок. А вы повезете Бёртона в Лондон.

Через несколько минут, связав по рукам и ногам всех троих, Суинберн и Спенсер вошли в кладовую, дверь которой вела в лабиринт. Фиджет сунул голову на кухню, увидел, что драка закончилась, и помчался за ними. Все вместе они вошли в туннель, прошли под домом и под дорогой, а затем направились к Карачкам. Туннель оказался хорошо освещен, и никто не мешал им идти по спирали, всё время пересекающей саму себя. Наконец они приблизились к центру лабиринта. Там Суинберн поскользнулся на своих коротеньких ножках и на повороте врезался в «развратника» Смизерса, который шел ему навстречу. Оба рухнули на пол, сплелись в клубок и начали колотить друг друга руками и ногами, пока к ним не подбежал Спенсер. Философ без лишних слов схватил Смизерса за волосы, задрал его голову кверху и с силой ударил о каменный пол. Руки «развратника» дернулись, и он затих.

— Оттащим его в центральную комнату, — предложил Суинберн, с трудом переведя дыхание. Они взяли «развратника» за ноги и протащили последние несколько ярдов, пока не вышли из туннеля во внутреннюю комнату.

— Это вы? Э-э-э… — спросил знакомый голос.

— Алджернон Суинберн. Здравствуйте, полковник.

— Ужасно приятное зрелище. То есть я рад вас видеть.

Лашингтон сидел у стены, его руки были связаны за спиной. Всегда тщательно одетый, сейчас он выглядел растерзанным и неопрятным, а его экстравагантные бакенбарды скорбно повисли.

— Боюсь, что Бёртон — всё, — объявил он, кивнув в сторону маленького водопада. — Потерял рассудок, бедняга.

Королевский агент сидел, не подавая признаков жизни, прямо под потоком; его руки, широко разведенные в стороны, были прикованы к стене по обе стороны от водопада. Горячая вода, падавшая из щели сверху, стекала ему прямо на голову. Суинберн заорал от ярости и бросился к другу.

— Герберт, помоги мне отомкнуть эти чертовы наручники!

Пока они с философом отстегивали цепи, Лашингтон рассказывал о себе: