А потом Рози, вцепившись в Пеони так крепко, как только могла, упала на мягкую веревку, касающуюся ее лица так нежно, словно она лежала на волосах Нарла. Затем она пошатнулась, поскольку петли уступили место паре человеческих рук, и ее ноги ударились оземь. Она больно подвернула лодыжку, но руки надежно ее удержали. Ее и Пеони. Вместе они бережно уложили Пеони на землю, и Рози выпрямилась как раз вовремя, чтобы ее не опрокинула на подругу лошадиная нога, врезавшаяся в бок. Туман сделался реже и теперь плыл мимо нее полосами и клочьями на капризных порывах ветра, заодно треплющих ей волосы и вынуждающих немногочисленную компанию людей и животных теснее жаться друг к другу. Но видела она все равно немного – лишь новые пряди тумана. А рядом стоял Нарл, предлагающий подсадить ее на спину коня – Резвого.

– Замка больше нет, – сообщил Нарл, повысив голос, чтобы его можно было расслышать за низким злобным воем ветра. – Твоя веревка обрушила его верхнюю часть, а ветер развеет остатки. Не уверен, что произойдет теперь, но миром дело не кончится. Вскоре она притянет этот ветер к себе и… Тебе нужно убираться отсюда. Если кто и может тебя спасти, так это Резвый, – заключил он, хотя его слова едва не сдуло ветром еще до того, как ей удалось их расслышать, а затем добавил что-то еще о животных, которые задержат погоню. – Вперед!

– Она хочет добраться до нас обеих! – крикнула Рози, прижимаясь к шее Резвого и вцепляясь ему в гриву под нарастающими ударами ветра.

Теперь он нес с собой множество голосов: ноющих, вопящих и причитающих. Неужели все это голос Перниции?

Нарл опустился на колени, схватил ее за щиколотку и вскинул вверх, забросив на спину Резвому рывком, от которого у нее больно дернуло бедро.

– Ты что, не слышишь их в ветре? – спросил он. – Это ты им нужна – нужна Перниции. Она захватила Пеони только как заложницу – потому что не дотянулась до тебя. Они последуют за тобой, но не станут отвлекаться на нас, и к тому же я могу им внушить, что нас там нет вовсе. Нам всем нужно покинуть это место – оно рушится вокруг нас. Держись человеческой дороги! Помни! А теперь поезжай. Вперед!

Ей едва хватило времени зарыться обеими руками в гриву Резвого. По возможности вытянувшись вдоль спины коня, она ощутила, как необузданная сила выплескивается и за несколько шагов разгоняет его до полной скорости. Ветер пытался сковырнуть ее, словно нож, счищающий с яблока кожуру. Повсюду вокруг слышалось, как злые чары в бессильной ярости Перниции нарастают до визга, способного расколоть вдребезги мир.

Резвый может ее спасти? От чего? Зачем?

На некоторое время ее внимание полностью поглотили ощущения от езды на Резвом: его пугающая мощь, то, как он толкается задними ногами, пластается в воздухе, сжимается, готовясь к следующему скачку, – и как все это слито в единое движение и превращается в головокружительную скорость. Рози много раз видела, как он бегает. После того как она успешно его урезонила, ее звали наблюдать за его выездкой, а поскольку главный конюший видел, насколько Резвый рад встречам с ней, ее приглашали как талисман на удачу на редкие забеги, о которых время от времени неосмотрительно просили лорда Прендергаста владельцы других лошадей. Вдоль берега реки тянулась полоса ровного открытого луга длиной примерно в полторы лиги, которая и использовалась как скаковая дорожка, потому что лорд Прендергаст не желал посылать Резвого соревноваться в другие места, заявляя, что и так ничуть не сомневается в его быстроте. А Резвый настолько очевидно превосходил скоростью любую лошадь, с какой ему доводилось состязаться, что ни один хозяин проигравшего скакуна не решался обвинить лорда Прендергаста в жульничестве.

Рози вспомнила, как стояла рядом с Резвым перед очередным таким забегом. Она даже не пыталась с ним разговаривать: его мысли были полны мелькания сверкающих образов бега. Он хотел бежать, ждал, когда же наконец побежит, состоял из одного только бега с натянутой поверх гнедой шкурой. Поэтому она подняла взгляд на лицо его наездника и заметила удивительное выражение решимости, которое застыло там, когда он взялся за поводья. У него был вид человека, собравшегося прыгнуть в пропасть.

Тогда она этого не поняла. Зато поняла сейчас.

Но кто-то бежал за ними – множество кого-то, хотя Резвый их опережал. Рози смутно различала позади гладкие спины других лошадей, собак, волков, лис, лесных кошек, оленей. Резвый обгонял их всех. Мельком она видела более медлительных животных: коров и овец, медведей и барсуков – и меньших зверьков: выдр, куниц, кроликов, ежей и кошек, – а в крошечных полосках угадывала мышей, полевок и белок. Вверху она едва различала контуры птиц, летящих среди облачных клочьев, и мечущиеся тени, которые, вероятно, были летучими мышами.

Рози казалось, что все они бегут и летят в одном направлении и Резвый несется среди них, словно корабль по морю, но ей трудно было что-то утверждать с уверенностью, поскольку ветер, бьющий им в лицо, высекал из ее глаз слезы. Пока они мчались, она осознала, что все те, кто бежит с ними рядом, расчищают и удерживают для них путь и что помимо животных, ее друзей, за ними спешат создания, которые не настроены дружелюбно и остановят ее, если смогут.

Теперь, сообразив, на что смотреть, Рози изредка замечала, как злобные лица, грубые или изящные, угловатые или округлые, вытянутые или приплюснутые, принадлежащие людям, полулюдям, гоблинам или чертям, глядели на нее из-за рядов друзей, а руки, когти или жгучие чары тянулись к ней, когда она проезжала мимо. Но никому из них не удавалось до нее добраться.

«Держись человеческой дороги», – велел ей Нарл.

Они мчались по пустынной местности, похожей на окрестности замка, а затем среди деревьев, то разбросанных редко, то сбившихся в рощицы, но всегда перед Резвым лежал открытый путь, открытый и почти прямой. Казалось, его копыта едва касались земли, перед тем как он срывался в новый невероятный прыжок. Надо держаться человеческой дороги. Рози не могла сказать, мчатся они по дороге или нет, – знала лишь, что путь выбирали животные.

Туман медленно рассеивался, а свет становился ярче, и местность сделалась уже не такой плоской. Сквозь развевающуюся гриву Резвого Рози заметила склон холма, показавшийся ей знакомым, а затем они пролетели мимо небольшой, но приметной долины, бередившей ее память, пока она не сообразила: они пересекли границу Двуколки, отделяющую ее от пустошей, куда никто не ходил. Теперь они мчались по землям, где король Харальд сражался с огненными змеями. Долина, которую они только что миновали, называлась Драконьей Чашей, и образовалась она, когда огненные змеи в гневе расплавили землю, не сумев одолеть короля. Она не бывала в этих краях с раннего детства – раньше Тетушка собирала здесь бдет, но в последние годы перестала им пользоваться.

«Слишком уж дальняя дорога для моих старых косточек», – как-то пояснила она Рози.

Для них троих это был недельный крюк в ежегодной осенней вылазке за всем необходимым, из чего потом Тетушка с Катрионой целую зиму мастерили амулеты или что запасали на следующий год.

Резвый мчался настолько быстро, насколько ему позволяла земля под ногами, но Рози заметила, что дышал он все тяжелее, а его шея и плечи взмокли. Она не знала, как долго они скачут, но и сама устала держаться, хотя галоп коня был ровным. К тому же они оба слишком давно ничего не ели. Путь, лежащий перед ними, сужался, и на нее смотрело все больше и больше злобных лиц. Ее друзья уже не бежали рядом, а выстроились по сторонам, пытаясь смыкать ряды и не подпускать тварей Перниции.