и начали предаваться радостям жизни, я начал тотальную зачистку поселения. Самое сложное было охватить всю площадь и постараться одновременно поразить более двухсот целей, находящихся в различных местах, при этом не задев невиновных. А когда все улетели к артфиксу, тогда только и оставалось выкашивать ублюдков, не давая им прийти в себя и отвязать артфикс. Благо хранение артефактов фиксации было более менее в одном месте, только поделенные на семнадцать частей и находящихся в различных подвалах зданий. Где их уже ничего не спасло, ни глубина, ни толстые стены и двери, ни решетки, ни ловушки, ни охрана которая также очень быстро присоединилась к череде перерождений.

Никакого угрызения совести я не чувствовал. За те зверства которые я там увидел, мой поступок был ещё очень милосерден. Каждого ублюдка стоило сначало пропустить через всё то, что они творили с людьми, и только потом отправлять на перерождение. Но для выполнения такого, к сожалению, у меня не было никакой возможности. Только максимально быстрые убийства, чтобы не дать никому и шанса сбежать, отвязав артфикс.

Чем больше думаю о том как вырезал этих тварей и что те слишком легко отделались, то тем больше берет злость, и тем больше отступает апатия. Не удивлюсь если это система влияет на сознание, поощряя насилие.

Ведь если задуматься то и убийство мобов не вызывает каких либо проблем, я в первый день прихода системы перебил два десятка исчадий садовым инструментом и у меня от этого даже не екнуло. Убийство людей? На моей совести более двух сотен жизней и чувствую ли я что то, кроме злости? Снова нет. Так и до становления маньяком недалеко. Если уже им не стал.

И если продолжить размышлять о том кто как все справляются с творящимся пиздецом, то остаётся ещё Фрол. По стопам которого я на данный момент и иду. Никакого самобичевания и нытья, только кара праведная и насилие к виновным. Зачем плакать над жертвами, когда можно покарать виновных, тем самым найдя утешение.

Кто то скажет что находить утешение в злости не выход. И до вчерашнего дня я бы даже согласился. Помнится при прочтении произведения, всегда казалось глупым, когда Фрол всех называл мразями и ублюдками а потом устраивал геноцид. А теперь я сам занимаюсь тем же самым. И именно эта злость и удовлетворение от состоявшейся кары, единственное, что держит меня на плаву и не даёт забиться в угол, предаваясь унынию.

Закончив с утренними процедурами я направился на кухню.

— Доброе утро дядь Ермолай. — Поприветствовал я караульного.

— Какоеж утро, солнце уже высоко. Все уже делами заняты, один ты спишь только.

— Ну так, когда проснулся, тогда и утро. Да и вообще, на улице всего лишь девять утра. — Улыбнулся, вспоминая прошлое, моё любимое дело поспать подольше, и точно такие же споры на эту тему. Пройдя же на кухню, наложил ещё теплых макарон, да налил чайку.

— Чегой это ты холодный чай хлебаешь? Поставил бы чайник, да попил нормально горячий. Ий макароны чего одни ешь, там в другой кастрюле тушёнка есть.

— Да и так пойдет. — Садясь за стол ответил я. — К тому же ближайшее время побуду вегетарианцем. — Скривился я при виде тушенки и вспоминая вчерашнее.

— Дядь, а как вы справляетесь со всем этим? — Задал я интересующий меня вопрос, желая услышать какой либо совет от человека прожившего поболее моего и имеющий более богатый жизненный опыт. Да если быть честным, то Ермолай почему то симпатизирует мне больше остальных, и он единственный человек, с кем я способен поговорить по душам.

— Что ж случилось у тебя такого вчера, что пропал на весь день, а когда вернулся ночью, то на тебе лица не было. — С грустью спросил Ермолай.

— Да решил выбраться из глуши нашей, мир посмотреть. Как то не понравилось. — Прожевав макароны и запив их чаем, ответил я, не вдаваясь в подробности.

— Не буду спрашивать, что ты там увидел. Но посмотри на меня. Разве я похож на того, кто справляется? Сижу всё время дома не просыхая. — Вздохнул мужчина, показывая на половину пустую банку с самогоном. — Ты с меня пример не бери. Это я дурак, в свое время решил найти утешение в алкоголе. Но скажу, что ничего хорошего там тебя не ждет, поэтому не думай начинать даже.

— Да это и сам знаю, не переживайте. Тем более алкоголь на меня всё равно не действует, да и на вкус так себе. — Скривился я, вспоминая как вчера давился пойлом, пытаясь заглушить негативные эмоции. — Так уж не переживайте, на самогон не претендую.

— Ну и правильно. — Одобрительно закивал мужчина. — А как жить и справляться с творящимся. Тут как понимаешь из меня плохой советчик. — Вздохнул Ермолай, рассматривая стакан перед собой. — С этим лучше к Михалычу или Стоменову обратись. Те точно толковое что нибудь да предложат.

— Хорошо, я подумаю, может и к ним обращусь за советом. — Соврал я, не желая больше развивать эту тему. — Кстати, вы вчера что-то про Гермеса говорили, Стоменов виделся с ним?

— А чегой не видеться. Вродь как и договаривались они. Даже договорились о чем, но в детали полковник не вдавался. Через несколько дней Гермес этот должен будет влиться под командование кого то там в Москве. — Махнул рукой в сторону столицы. И ведь даже не промахнулся, ориентируясь по системной карте, город точно там и находился. — Ты ж небось снова в леса свои побежишь?

— А чего ж в них не бежать, все остальные уже давно в эти самые леса убежали. — Доедая макароны согласился я. Хотел что то сказать, про сон и качающихся врагов, но боюсь Ермолай смысл не поймет, да про врагов начнет спрашивать, про которых я сам ничего не знаю. Но сам факт того, что нужно качаться и становиться сильнее это не отменяет.

Хотелось бы ещё характеристики распределить, но особой нужды в них нет, а времени съедят уйму. И так потерял кучу времени на вчерашний день, так ещё заработал какую нибудь психологическую травму. Поэтому нужно постараться максимально от всего этого абстрагироваться и заняться единственным простым и понятным делом, убийством мобов.

— Ладно, спасибо за всё дядь, побегу я. Вечером постараюсь вернуться. — Почти допив чай, решил начать собираться.

— Давай внучек, заглядывай почаще, тем более Елена Викторовна грозилась пирожков напечь. — Порадовал меня новостями мужчина.

— Если ещё с вишневым вареньем пирожки сделает, то я обещаю целую неделю её не злить. — Обрадовался я пирожкам. Тем более если с вишней будут. Вот к чему есть