Прежде всего незримый свет космоса стал сильнее и как бы весомей. Он уже не только ощущался, а прямо-таки замечался. Все изменилось в космосе. Но изменилось так, что понять эти изменения, измерить их казалось невозможным.

С каждой секундой эти изменения становились все заметней. Медленно растворялась немыслимая космическая чернота. На ее место приходили краски. Белый свет как бы разлагался на голубоватый, зеленоватый и, кажется, желтоватый. Потом к ним примешался красноватый, а от черно-сине-фиолетового космоса остался только синий свет. Но из густого, тяжелого он превратился в ярко-синий, легкий и воздушный. Но все эти цвета были расположены не так, как в радуге — в строгой, раз и навсегда определенной последовательности, — а разбросанно, бессистемно.

То там, то здесь вспыхивали и пропадали или изменялись световые пятна — то красно-синее, то желто-голубое, то еще какое-нибудь. И мудрый Миро произнес так торжественно, что все посмотрели на него:

— Первые признаки атмосферы.

Этих признаков становилось все больше и больше, но вскоре они стали исчезать. Наконец корабль опять окружила космическая чернота. Можно было подумать, что путешественники, приблизившись к неизвестной планете, раздумали и понеслись дальше, в космос.

Но это только казалось. Просто корабль заканчивал свою огромную кривую и теперь переходил на режим спирально-кругового полета. Он шел над планетой по кругу. Как раз в эти минуты он попадал в ее тень, и его окружила космическая чернота.

Однако она была уже не космической. На экранах явственно проступал черный конус, за границами которого играли разноцветные всполохи. Да и сам черный конус планетной тени был не такой густой и мрачный, как глубины космоса. Это была как бы домашняя, уже теплая, хотя почему-то тревожная чернота. Может быть, оттого, что в ней угадывались багровые отсветы, словно откуда-то со стороны пробивались лучи заходящего или восходящего солнца, отражение далеких буйных зорь.

Корабль пересек черный конус. Роботы уже прощупали планету лазерами, мазерами, радио-, ультра- и инфразвуковыми локаторами и еще десятком сложных приборов, устройства и принципа действия которых голубые люди еще не проходили. Теперь роботы подводили первые итоги.

Обследование подтвердило и уточнило показания дальней космической разведки: на планете есть кислород, азот, углекислый газ и многие другие газы. Есть также и все другое, что имеется и на тех планетах, где уже возникла жизнь и даже цивилизация. Значит, и на этой может быть жизнь. А раз может быть, то существуют и скопились белковые молекулы.

Значит, можно снижаться. Можно приземляться… Хотя, точнее, следует сказать — припланетиться. Ведь планета Земля — одна. Правда, оказалось, что есть и другая, Розовая земля. Значит, есть две земли. Но планет — бесчисленное множество, и не все имеют названия. Вот почему космонавты говорили вместо «приземлиться» — «припланетиться».

И хотя все было ясно и как будто понятно, корабль не спешил к планете. Он медленно плыл над ней, изучая каждую ее пядь своими приборами. И чем дольше изучал, тем настороженней действовали и роботы, и ребята.

Планета оказалась какая-то странная — на ней не было гор. На всех планетах, даже на самой близкой к Голубой земле — Луне, имеются не только отдельные горы и холмики, но и целые горные хребты, даже системы горных хребтов. И иначе не может быть.

В недрах планет или пылает, или пылало пламя невероятной силы. Оно расплавляло вещество планеты, которое, как и полагалось всякому веществу, обязательно расширялось при нагревании и ломало уже остывшую верхнюю корку. Ломало, выплескивалось на поверхность и застывало горными всплесками. Верхняя корка изгибалась, и горы постепенно укреплялись на поверхности любой планеты.

А на этой, попутной планете гор не было.

Больше того. На всех планетах материки чаще всего располагались вдоль меридианов, от полюса к полюсу. А на этой был всего один материк, и он опоясывал всю планету единым гладким обручем с изодранными краями.

— Странно, — первым сказал Тэн. — Очень странно…

— Может быть, тут еще не началось горообразование? — неуверенно спросил Зет.

— Почему оно задержалось? — вмешался Миро.

— Запросим роботов, — вставил Квач.

— А может, сами подумаем?

— Не понимаю, зачем думать над тем, над чем не следует, — буркнул Квач. — Нам сейчас важно другое. А началось на планете горообразование или нет, не так уж и важно.

— И так верно, и по-нашему верно, — миролюбиво согласился Тэн, — но все равно это нечто новое.

Все помолчали, приглядываясь к показаниям приборов, к экранам внешнего обзора.

— Ладно, — решил за всех Зет, — проверим на месте — время еще будет. Начнем высадку.

Корабль, чуть дрогнув, пошел на снижение. Потом замедлил ход и стал врезаться в нижние слои атмосферы.

Багровые отсветы стали гуще, а разноцветные сполохи побледнели и, наконец, совсем исчезли.

Теперь на экранах внешнего обзора медленно разворачивалась огромная туша неведомой планеты — буровато-зеленая, подернутая дымкой облаков. Поначалу Юрию показалось, что это не облака, а снежные вершины высоких гор, и он хотел сообщить о своем открытии, но потом, присмотревшись, понял, что это именно облака. Местами они были гуще и потому казались снегом, местами расплывались в белесую дымку. Дымка эта густела и сплывалась в сплошную белую пустыню на полюсах планеты.

Посредине планеты облаков почти не было — там расстилалась огромная круговая твердь — земля. Буро-зеленоватая, прорезанная голубыми жилками рек.

Между твердью и белыми равнинами полюсов голубело море. Вернее, не море, а два океана: один вверху, а другой внизу. Вот и все. Все хозяйство этой планеты — два полюса, два океана и один материк. И нигде ни одного островка, ни одного озера. Все расчерчено и разделено четко и точно — вода и твердь.

— Где будем садиться? — спросил Квач.

— Роботы показали, — ответил Зет, — что цивилизации на планете нет: ни радиоволн, ни инфракрасных отражений промышленных или хотя бы костровых огней не обнаружено. Поэтому предлагаю садиться неподалеку от прибрежной полосы нижнего, Южного полушария.

— Ане опасно приближаться к воде? Может быть, там болота? — спросил Миро.

— Мы будем садиться не у кромки воды, где возможны встречи с выходцами из океана, а чуть подальше…

— Куда подальше?

— В глубь материка.

— А если там ничего нет? Может быть, там пустыня?

— Нет, этого не может быть. Раз есть кислород, вода, азот и все такое прочее, какая-нибудь жизнь есть обязательно, — решительно ответил Зет и отвернулся к приборам.

Корабль все явственней замедлял ход. Планета быстро приближалась. От нее уже шли воздушные потоки, и корабль, натыкаясь на них, как автомашина на выбоину, то вздрагивал всем своим огромным телом, то едва заметно проваливался, и тогда в животе образовывалась неприятная пустота.