– Боюсь, у меня жены не такие покладистые, как у тебя, господин мой. Они отсекут мне мужское достоинство, если я приму твое предложение.

Арик-бокэ фыркнул и махнул девушке рукой.

– Что за ерунда, брат мой! В собственном доме каждый мужчина должен быть ханом.

Бату горестно улыбнулся, пытаясь выкрутиться, не обидев двоюродного брата. В женщинах Арик-бокэ он не нуждался.

– Каждому мужчине нужно спать, господин мой. Мне приятнее вставать целым и неиспорченным. – Бату усмехнулся, за ним усмехнулся Арик-бокэ, и напряжение спало. Хан продолжал бездумно ласкать грудь наложницы.

– Мой брат Хулагу расписывал покои, отданные для плотских наслаждений, – проговорил Арик-бокэ. – Мол, там и костюмы особые, и дивные стулья, и инструменты, и сотни красавиц – все для шаха.

Незаметно для двоюродного брата Бату поморщился. Арик-бокэ тискал девушку, которая безучастно смотрела перед собой. Губы синие, надутые, но Бату она очень понравилась. Только, как однажды сказал ему Угэдэй, главное на свете – власть. Становиться должником Арик-бокэ совершенно не хотелось.

Новоиспеченный хан испускал волны возбуждения. Изуродованное лицо дышало похотью. Бату продолжал улыбаться, старательно отгоняя тошноту.

– А что с Хубилаем, господин мой? Я давным-давно его не видел. Он вернется в Каракорум?

Имя старшего брата немного охладило похоть Арик-бокэ. Он с деланым безразличием пожал плечами.

– Он мчится сюда во весь опор. Я приказал ему вернуться.

– Очень хотелось бы с ним повидаться, господин мой, – невинно проговорил Бату. – Когда-то мы с ним водили дружбу.

– Тихо! Приветствуем Сына Неба, императора земли нашей, Владыку мира! – объявил императорский советник.

Властитель выдвинулся в первый ряд и поднял руку, приветствуя господина Хуна и Сун Вина. Юный император раскраснелся: еще бы, выехал с таким окружением. Его посадили на жеребца с широкой, как стол, спиной. Безобидного конягу сочли подходящим для одиннадцатилетнего всадника, которого нельзя сбрасывать. Чтобы скакал галопом, мерина приходилось безжалостно хлестать, но Хуай-цзуна это не смущало.

– Смотрите, враги бегут прочь! – крикнул он вельможам.

Из безопасного центра император выдвинулся вперед, чтобы проверить новость, которую принесли гонцы. Вдали виднелись монгольские тумены, скачущие на север, к цзиньской границе. Хуай-цзун засмеялся от радости: вот так зрелище! Едва он взошел на трон, враги уже бегут. Значит, само небо благословило его правление.

Вельможам пришлось скакать во весь опор, чтобы увидеть вражеское войско, только разве это важно? Император уже понял, что монголы отступили еще до того, как показалась его армия.

– Враги возвращаются домой, – заявил он. Вельможи вокруг него не отреагировали: это ведь не вопрос.

Хуай-цзун встал в стременах и застыл с небрежной легкостью юнца. Конь нес его вперед, не отставая от конных и пеших воинов, окружающих его с трех сторон. Император глянул через плечо и покачал головой, дивясь силе империи, которую он унаследовал. Насколько хватало глаз тянулись ровные шеренги солдат, развевались яркие знамена. Те, кто поближе, прятали глаза, а те, кто подальше, двигались себе вперед, не ведая о хрупком мальчике, взирающем на них сверху вниз. Самые дальние от Хуай-цзуна ряды напоминали бурое море, волнующееся под бескрайним голубым небом. За войском следовали крестьяне, которые везли провизию и боеприпасы. На них Хуай-цзун не обращал внимания. Большие и малые города кишат крестьянами. Для императора они вроде вьючных животных – попользовался и бросил.

Хуай-цзун вдоволь насмотрелся на свое войско и плюхнулся в седло. К нему подъехал Сун Вин.

– Монголы не сразятся с нами? – разочарованно спросил император и вытянул шею, чтобы увидеть тумены.

Сун Вин покачал головой.

– Им, наверное, известно, что с нами сегодня Сын Неба, – ответил он. Почему бы не польстить мальчишке, имеющему власть над его семьей и имуществом? – Враги уже несколько дней не останавливаются.

– Так жаль, что я не увижу битву, – посетовал Хуай-цзун.

Сун Вин глянул на императора, опасаясь, что мальчишка велит пересечь цзиньскую границу, только чтобы утолить юношеское желание увидеть кровь. Старший вельможа предполагал, какими расходами это чревато. Как и все навоевавшиеся в молодости, он считал: если враг отступает, это хорошо и мешать ему не надо. Чтобы мальчишка не обрек на гибель тысячи солдат, он заговорил:

– Правление императора началось удачно. Врагов вы прогнали, а теперь не помешает как следует освоиться на новом месте и закончить образование.

Наверное, такое одиннадцатилеткам не говорят. Юный император скривился, и Сун Вин помрачнел.

– Так мне вернуться к седым учителям? Их здесь нет! Я свободен, Сун Вин. Моя армия идет вперед. Мне что, остановиться? Я могу прогнать монголов и с цзиньских земель. Могу заставить их уйти восвояси.

– Сын Неба, конечно же, знает, что за нами беззащитные города, – проговорил Сун Вин, подбирая верные слова. – Да, у нас сильные гарнизоны, но они либо здесь, с нами, либо истреблены врагом. Сын Неба, конечно же, слышал об армиях, которые слишком углублялись во вражескую территорию. Отсеченные от родины, они в итоге терпели поражение.

Хуай-цзун недовольно взглянул на него, однако промолчал, задумчиво кусая губы. Сун Вин беззвучно взмолился, чтобы мальчишка не начал правление с незапланированного похода.

– Сын Неба наверняка понимает, что у себя на родине враги будут обеспечены всем, а нам придется везти провизию и боеприпасы за тысячи миль, – опасливо проговорил он. – Такие кампании можно устраивать во второй или в третий год правления, но не в первый, и не без подготовки. Сыну Неба это известно лучше, чем его покорным слугам.

Юный император аж всхлипнул.

– Хорошо, Сун Вин. Начинай готовить кампанию. Мы прогоним монголов до границы, но на следующий год ты поведешь нас в поход против них. Не путай меня с немощными стариками. Я отвоюю земли моих предков.

Сун Вин поклонился так низко, как было возможно сидя в седле.

– Сын Неба оказывает мне честь, делясь величайшей мудростью, – пролепетал он.

По носу текла капелька пота, и Сун Вин украдкой ее вытер. Примерно так деревенские мальчишки играют с коброй. Ядовитая змея бросается на них, а они хохочут. Малейшая оплошность чревата гибелью, но сорванцы, поймав кобру, неизменно встают возле нее в круг. Сун Вин чувствовал себя одним из тех мальчишек. Земля мелькала под копытами его коня, а он даже взгляд поднять не решался.

* * *

У Хубилая аж шея заболела, так часто он оборачивался. Лицо его дышало разочарованием. Он перехватил взгляд Урянхатая и немного смягчился.

– Не бойся, я не разверну тумены и не начну атаку. В жизни не видел такое войско в движении. Баяра выслали вперед, значит, сколько нас сейчас? В десять раз меньше, чем сунцев? В двадцать? Я усвоил достаточно и понимаю, когда нападать, а когда бежать поджав хвост.