вступила в клуб, но мы хотя бы дали ей денег за ее время и навыки.

Он прав, Грейс.

— Нет! — кричу я. Слезы наполняют мои глаза. — Нет. Мне плевать, что она пришла просить на руках и коленях. Ей было шестнадцать лет. Шестнадцать. Ты не имел права использовать ее, так унижать. Ты не имел права брать человека в безвыходной ситуации и приносить его в жертву на алтарь своей извращенной империи.

Он медленно моргает.

— Если мои поступки были столь отвратительны, почему никто из остальных не высказался, когда ты проводила расследование?

— Может, потому что ты разрубил Слоан на куски, чтобы послать им всем сигнал?

Он улыбается.

Я вижу красный цвет.

— Ты — взрослый, и ты воспользовался ею и всеми студентами «Благодарного проекта».

— Это… говорит женщина, которая замужем за учеником средней школы?

Чай допит. Он наливает еще одну чашку.

Моя гримаса исчезает с лица.

Финн издает рык разочарования.

— Я же просил тебя не впутывать в это моих братьев.

Куросаки беззаботно пьет свой чай.

Что-то ломается внутри меня, когда я смотрю на него, вдохновителя проекта.

Одна за другой чешуйки падают с моих глаз.

Мир посмотрит на нас со стороны и осудит нас обоих. Как Куросаки считает, что Слоан, приняв оплату, не совершил преступления, так и общество, если я попытаюсь объясниться, услышит лишь жалкие оправдания.

С меня хватит.

Я замужем за Зейном Кроссом, восемнадцатилетним подростком. На меня могут показать пальцем и обвинить в том, что я сбила его с пути. Что я вела себя неподобающим образом. Что я злоупотребляла своей властью как его учитель, но я знаю правду.

Я наклоняюсь вперед и хватаюсь за края стола. Глаза Финна сверлят мою спину.

Уверена, что все охранники Куросаки чувствуют себя счастливыми.

Но меня это не волнует.

— Вот почему мы с тобой очень, очень разные. — Я вижу, как он забавляется, но меня это не трогает. — Я не хотела иметь ничего общего с Зейном Кроссом, но меня заставили вступить с ним в брак. По дороге все изменилось. А потом я влюбилась. — Я скорее чувствую, чем слышу быстрый удивленный взгляд Финна. — Но тебя никто не принуждал к этому, и все же ты влюбился в свой эгоизм, в преступление и разрушение. У меня еще есть совесть, а у тебя, Куросаки, ее нет и никогда не будет. Для человека, живущего ради собственной выгоды, нет предела. Он будет хотеть только большего и большего. Он оставит после себя войну и разрушения. И он никогда, никогда не будет жить счастливо. А я буду.

Я встаю во весь рост и смотрю на Слоан, которая с благоговением смотрит на меня. Медленно синяки начинают исчезать с ее лица.

Ты действительно так думаешь, Грейс. Будешь ли ты теперь жить счастливо?

Я киваю.

Будешь ли ты по-прежнему помнить меня как человека, который был тебе дорог, даже узнав правду?

Я улыбаюсь и киваю ещё раз, вспоминая разговор, в котором Слоан взяла с меня обещание никогда не покидать ее, какие бы сплетни я ни услышала.

Теперь я знаю, почему она просила меня об этом.

И теперь знаю, что смогу выполнить свою половину этого обещания.

Тебя по-прежнему любят, Слоан.

По щеке Слоан скатилась слеза, за ней другая.

И еще одна.

Ты не стала менее ценной из-за того, что сделала выбор. Ты заслуживала жизни. Ты заслуживала мира. Ты заслужила счастье. И я всегда буду гордиться тем, что называю тебя своей лучшей подругой. Так что успокойся сейчас.

Спасибо.

По ее щеке скатывается слеза, и Слоан медленно исчезает.

В глубине души я знаю, что она не вернется.

ГЛАВА 54

Грейс

Так долго у меня были только месть и жажда ответов. Та самая жажда, которая и привела меня к этому.

Теперь у меня есть ответы. Они оказались не совсем такими, как я думала, но они мои.

А главное, Слоан может успокоиться, зная, что правда ничего не меняет в моей заботе и любви к ней.

— Такой человек, как ты, никогда не победит, — говорю я, смахивая слезу, скатившуюся на подбородок. Стоя лицом к лицу с Куросаки, я поднимаю голову. — Я покончу с тобой, если это будет последнее, что я сделаю.

— Многие пытались.

— Все бывает в первый раз.

Его глаза сужаются. Я чувствую холодный ветер.

— Следи за своими словами. Ты жива только по просьбе моего сына. Однако моя благосклонность к семье Финна может простираться только до этого.

Глубоко вдыхаю.

— Финн, — говорю я. Он выпрямляется. — Пошли.

Куросаки машет ему рукой.

— Прежде чем ты уйдешь…

Финн медленно поворачивается.

Пожилой мужчина протягивает ему папку.

— Здесь все. Как и договаривались.

Раздув ноздри, Финн берет папку.

— Это завершает нашу сделку. Тренировки начнутся на закате, — говорит Куросаки.

Финн колеблется, потом опускает подбородок.

Когда мы уходим, смотрю на него.

— Что это? Что за сделку ты заключил?

Охрана расступается, чтобы пропустить нас. Финн проходит мимо них, и, к моему удивлению, все мужчины склоняют перед ним головы.

Финн делает вид, что ничего не замечает, и я поступаю так же.

У машины я хватаю Финна за руку.

— Финн.

Он протягивает папку, прикрыв глаза.

— Вот.

Я ахаю, когда открываю папку.

— Это…

— Список всех, кто пользовался услугами «Благодарного проекта».

Моя голова поднимается вверх, словно прикрепленная катушкой.

— Твой отец никогда бы не отдал это, даже своему сыну. Что ты обменял на это?

Финн достает свой мобильный телефон и проверяет его, говоря непринужденно.

— Я возглавляю семейный бизнес.

Семейный бизнес?

В смысле…

Удивленно поднимаю бровь, и мой пульс учащается.

— Финн, ты не можешь.

— Это было неизбежно. Он бы пригрозил мне, если бы я не сделал все по их. — Финн убирает мобильный телефон в задний карман. — По крайней мере, я что-то из этого вынес.

— Этот список того не стоил. Ты слишком многим жертвуешь. Я не могу тебе позволить.

— Ты и не жертвовал. Я сделал это ради Зейна. — Его резкие слова сменяются покорным пожатием плеч. — Если ты собираешься кого-то благодарить, то благодари его.

— А при чем здесь Зейн?

— Это был его план — договориться об этом списке.

Слова растворяются в воздухе.

— Зейн знал обо всем этом?

— Я рассказал обо всем ему и Датчу в ту ночь, когда мой отец… — Он запинается. — В ту ночь, когда Джарод Кросс вызвал нас к себе. Зейн испугался. Он знал, что будет опасно, если ты продолжишь расследование. Он хотел, чтобы ты была подальше от этого дела, пока мы