Ленин принял стоявшую во дворе «неотложку» за броневик, забрался на нее и выступил с апрельскими тезисами. А няньки и санитары по команде главного изображали народ и кричали:

— Хватит! Долой господ! Попили нашей кровушки!..

Стащить его не было никаких сил. Пришлось просить пробежаться по двору того психа в женском платье. Ленин тотчас сиганул с «броневика» — очень он Керенского опасался…

Конечно, что говорить, нянчились с ним. А что вы хотите? Как-никак, вождь мирового пролетариата…

…Как раз в это время в гости к нашему главврачу пришел главный из другого дурдома — они с нами были дома-побратимы.

Ихний главный прошелся по палатам, равнодушно посмотрел на шалаш и сказал:

— Господи, Ленин, что ли?

И дальше пошел…

Нашему главному даже обидно стало:

— А по-моему, коллега, это достаточно необычно, — с вызовом сказал наш.

— Господи, да у меня этих Лениных — девать некуда, — сказал ихний. — Но они у меня тихо сидят, у меня ведь там еще и Деникин, и Врангель. Ленины их побаиваются… Так что если твой Ленин буянить начнет, ты позвони — я тебе парочку Корниловых подкину..

— Да нет, спасибо, у нас и так тихо, тьфу-тьфу, — сплюнул наш.

— А вы своего Ленина где брали? — спросил чужой главврач.

— В Смольном, — ответил наш, родной.

— В Смольном? Это где был ленинградский обком? Так компартия же, слава богу, опять в подполье. Я слышал, в Смольном теперь снова Институт благородных девиц…

— Вот он там к одной девице и пристал, — улыбнулся наш. — Да, пристал: мол, подружки у тебя нет? А то, мол, мы сейчас с Троцким придем…

— И девица, конечно, вызвала перевозку…

— Ну, естественно! Ой, мы этого Ленина еле поймали: санитары сначала перепутали и смирительную рубашку на памятник у входа надели…

Врачи засмеялись и пошли к выходу.

А Ильич… Не знаю, то ли наш главный сплюнул не через то плечо, то ли Ленину не понравилось, что глав врачи над ним смеются — в общем, к вечеру у него началось обострение и он поставил перед нашим больничным ЦК вопрос о вооруженном восстании…

— Как ваше мнение, товарищ Зиновьев? — меня спрашивает.

Мы с Каменевым, конечно, были против и тут же настучали главврачу. Он немедленно посадил Владимира Ильича в палату к буйным. А по радио приказал персоналу отставить метод щадящей психотерапии. Выйдя в коридор, попросил санитара Василия немедленно убрать шалаш…

— Хватит! Попили нашей кровушки! — заорал Василий и подмигнул.

— Хватит подмигивать, — устало сказал главный. — Доподмигивались… Ты что, Вась, не слышал радио? Я отменил щадящую…

— Я не подмигиваю! — продолжай орать Василий. — Это у меня тик начался! Долой эксплуататоров! — И-помчался по коридору, распевая «Варшавянку»…

«Жалко парня, — подумал главный, — теперь его самого вязать надо,»

Он увидел идущих по коридору медсестер, позвал:

— Там Василий с ума сошел, надо…

Ему не дали договорить:

— Потом-потом, сейчас некогда. — возбужденно сказала медсестра Клава, — мы буржуев бить идем! Наша задача — захватить телеграф и почту!.

— Почту?! Какую, к черту, почту?! Зачем?!

— Там в конвертах клей очень вкусный, — объяснила Клава…

Главного бросило в дрожь?.. Он все понял! Сумасшествие — оно, может, и не заразно, а вот идеи мировой революции!..

«Ильич, — вдруг молнией пронеслось в голове. — Господи! Я ж его сам к буйным посадил! Если он их распропагандирует!.. Скорее, может, еще не поздно!»

Но было уже поздно: за дверью палаты для буйных доносилось пение «Интернационала»…

А потом дверь с грохотом распахнулась, оттуда выплыл в коридор на каталке один из буйных в самодельной бескозырке с надписью «Аврора», развернулся и оглушительно пукнул, вообразив себя баковым орудием легендарного крейсера!

В нашем дурдоме начиналась новая эра…

Нештатная ситуация

Я долго не мог понять: как это у нас, несмотря на все наши успехи, еще летают космические корабли?

Ну, в самом деле: пылесосы на следующий день после окончания гарантии с режима всасывания мусора переходят на режим выплевывания… Как говорится, «нештатная ситуация». И когда телевизоры вдруг взрываются — тоже она самая, «нештатная», и когда кофемолки не крутят, и когда плиты не греют…

А космические корабли летают себе и летают… И это так странно, так необычно для нас…

И вдруг жуткая мысль пришла в мой воспаленный мозг: «А что, если… сам их полет — тоже нештатная ситуация? Может, не просто так ракеты называют космическими кораблями? Может, хотели сделать какой-нибудь там крейсер, подлодку — корабль, в общем! А он, как это водится у нас, вместо того чтобы поплыть, возьми да и полети!.. Нештатная ситуация! Но генеральный конструктор не дрогнул — сказал, что так и было задумано! И осталось от летящего в космос крейсера только одно слово — корабль… Теперь уже не морской, а космический…»

И я представил себе этого генерального конструктора… подводных лодок:

— Tа-ак, ну где моя подлодка, показывайте, быстренько, сейчас комиссия приедет ее принимать… Вот эта?!

А… А где же у нее гребные винты? Турбины, крыльчатки — где это все? Кто тут старший на верфи? Ты, Михеич? Ну, и в чем дело? Где гребные? Что значит, еще вчера были»… Ах, «наверное, ребята домой унесли». Что? «На вентиляторы». Да, в этом году жаркое лето, действительно, как же без вентиляторов… Ну, спасибо тебе, Михеич, спасибо за верную службу..

О! Я и рубки не вижу. Вон, от нее только дырка в корпусе… Да не объясняй ничего, Михеич, я теперь вспоминаю, видел, когда сюда через деревню ехали, еще удивился: «Что это собачка вместо конуры в рубке на огороде сидит..»

У-у, и перископа нет… Михеич, а когда ехали, пацаны какую-то трубу к женской бане подтаскивали — это он? Не, ну ты скажи, чего уж там…

А главное, ты мне вот что скажи… Почему она, лодка наша, как ракета, носом в небо смотрит? Что «все по чертежу»? Где чертеж? Ну, дорогуша, кто ж его так держит? Его ж горизонтально держать надо было… Тогда это была бы лодка! А теперь это что?.. Да, Михеич, сколько раз я тебе говорил: не пей на работе! Ты ж меня без ножа зарезал…

Нет, повернуть уже не успеем… А что, если… Кто командир подлодки? Вы? Снимайте фуражку, надевайте скафандр и быстро в дырку от рубки… Будем взлетать!

Почему не можете? Да-а, действительно, высоковато… Михеич, тащи лестницу! И крышку от кастрюли, будет вместо люка дырку от рубки закрывать. Да! И там, внутри, все, что есть, все веревочками привяжи— кружки, карандаши, планшеты, — пусть комиссия думает, что мы к