litbaza книги онлайнСовременная прозаАбсурдистан - Гари Штейнгарт

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
Перейти на страницу:

— Послушайте, Абрам, — резко произнес я, но Нана толкнула меня локтем в бок.

— Не смей, Миша, — прошептала она по-английски. — Разве ты не понимаешь, что он для нас сделал?

— Сделал для меня, — подчеркнул я шепотом. — Это я еврей.

— Какая разница, почему он это сделал. Меня бы отослали обратно к отцу. И я бы пропустила еще один семестр в Нью-Йоркском университете. Так что заткнись, ладно?

Мы спускались по крутой дороге, засыпанной гравием, по обе стороны которой высились позолоченные советские статуи: гибкие волейболистки и яростные боги бадминтона, отбивающие волан.

— Здесь собирались построить олимпийский тренировочный центр, — пояснил Ицхак. — Но кто-то украл все деньги.

«Да, „кто-то“», — пробормотал я про себя. Гравиевая дорога закончилась у реки, которая что-то вкрадчиво нашептывала. За ней виднелись недавно построенные башни, увенчанные серебряными шпилями и тарелками спутниковых антенн.

Рядом стояли огромные особняки из красного кирпича, некоторые из них были окружены подъемными кранами, возводившими четвертый или пятый этаж или сверкающую застекленную крышу. Одним словом, это была чудесная деревня из книжки с картинками.

— Наша скромная деревушка, Давидово, — сказал Абрам. — Наш маленький рай.

После убогого мусульманского городишка мы оказались на современной оживленной улице, вдоль которой тянулись витрины магазинов с надписями: «ДОМ МОДЫ», «ДВОРЕЦ СЧАСТЬЯ», а еще — ИНТЕРНЕТ-КЛУБ «24 ЧАСА». Перед ними на автостоянках поджидали хозяев «тойоты» и «лендроверы». В жилых домах на резных деревянных крылечках сидели старики восточного вида, высохшие и бесстрастные, и тела их медленно высушивало солнце. Вокруг них носились дети разных возрастов, сверкая загорелыми ногами и пряжками поясов от Версаче.

— А где же все взрослые? — осведомилась Нана.

— Торгуют, — ответил Абрам. — В Израиле или в Москве. Все виды товаров и домашняя продукция. Мы импортируем половину тех вещей, которые вы найдете в городе Свани. У нас даже есть наш собственный магазин «Парфюмерия 718».

— Значит, вы торговый народ, — произнес я с отвращением.

Мы приближались к деревенской площади, и я прищурился, не веря своим глазам. Целую сторону площади занимала залитая солнцем Стена Плача — точно такая же, как в Иерусалиме: зеленый мох так же вырос в трещинах подлинной кирпичной кладки, а перед ней были посажены израильские финиковые пальмы.

— А это еще что такое? — удивилась Нана. Она указывала на две статуи, сделанные из какого-то материала вроде стекловолокна. Одна изображала трех мужчин, танцующих вокруг останков самолета, вторая — человека с факелом, держащегося за живот, словно его мучили газы.

— Это Сакха Демократ, держащий факел свободы, — после того, как его расстреляли перед отелем «Хайатт», — пояснил Ицхак. — А другая статуя — это Георгий Канук, поднимающийся в небо после того, как сбили его самолет. Его сын Дебил и Александр Дюма держат его за ноги, пытаясь удержать на земле. Так что, если банды ренегатов сево или свани нападут на нас, мы в любом случае готовы.

— А вот и комитет по вашей встрече, — сказал Абрам. Нас окружила группа веселых ребятишек. Малыш в огромной ермолке, которая была ему велика, и майке с надписью «НЕСНОСНЫЙ ВЕЧНО» подбежал к машине и начал стучаться в мою дверцу.

— Вайнберг! Вайнберг! Вайнберг! — вопил он.

— Помогите мне выйти из машины, молодой человек, — обратился я к нему. — У меня для вас есть доллар. — Пока эти ребятишки кружили вокруг меня, как дервиши, выкрикивая мою фамилию, я заметил гогочущих мужчин, которые яростно курили в тени Стены Плача. При ближайшем рассмотрении половина их была всего лишь тинейджерами. На головах у них были шелковые ермолки, нечесаные черные волосы падали на глаза, долговязые фигуры не были подтянутыми — сказывалась сельская жизнь.

— Это ваша девушка? — поинтересовался один из них, указывая на Нану. — Она еврейка?

— Вы что, с ума сошли? — воскликнул я. — Это же Нана Нанабрагова!

— Мы можем подобрать вам славную местную девушку, — предложил другой. — Горную еврейку. Хорошенькую, как Суламифь, и сексуальную, как Мадонна. После того как вы на ней женитесь, она будет выделывать всякие штуки. И половину из них — на коленях.

— Грязные мальчишки, — фыркнул я презрительно. — Какое мне дело до религии? Все женщины одинаково хороши, когда стоят на коленях.

— Как хотите, — ответили тинейджеры, почтительно расступаясь перед стариком, который опирался на Абрама. Его смуглое лицо утонуло в белой пушистой бороде; один глаз навеки закрылся, другой мигал слишком уж настойчиво, а рот что-то лепетал, брызгая от счастья слюной.

— Ва-а-а-айнберг, — проблеял он.

— Это наш ребе, — сказал Абрам. — Он хочет что-то вам сказать.

Ребе несколько секунд что-то мне втолковывал на местном наречии, оплевав с головы до ног.

— Говорите по-русски, дедушка, — попросил его Абрам. — Он не знает нашего языка.

— Ой, — сконфузился ребе. Он пригладил желтоватые седые волосы и с трудом заговорил на ломаном русском. — Ваш отец был великим человеком, — произнес он с сильным акцентом. — Великим человеком. Он помог нам построить эту стену. Посмотрите, какая она большая.

— Мой отец помог построить эту стену?

— Дал нам деньги на кирпичи. Купил пальмы в Израиле. Без проблем. Он ненавидел арабов. Мы повесили мемориальную доску.

Один из куривших мужчин отступил от стены и постукал указательным пальцем по коричневой красивой табличке, на которой я сразу же узнал орлиный нос моего отца, левый глаз, сделанный художником из каких-то печальных иероглифов, и саркастичную толстую нижнюю губу, намеченную перекрестными штрихами. «БОРИСУ ИСААКОВИЧУ ВАЙНБЕРГУ, — было написано на табличке. — КОРОЛЮ САНКТ-ПЕТЕРБУРГА, ЗАЩИТНИКУ ИЗРАИЛЯ. ДРУГУ ГОРНЫХ ЕВРЕЕВ». А ниже шла цитата из моего отца на английском: «НЕОБХОДИМО ЛЮБОЙ ЦЕНОЙ».

Курильщик протянул руку, и я заметил, что его пальцы покрыты выцветшей синевато-зеленой татуировкой, свидетельствовавшей о долгих сроках, проведенных в советских тюрьмах.

— Я Мойше, — представился он. — Я провел много лет с вашим отцом в Большом доме. Для нас, евреев, сидевших там, он был отцом родным. Он всегда любил вас, Миша. Говорил только о вас. И больше никто никогда не будет вас так любить.

Я вздохнул. Я расчувствовался, на глазах у меня выступили слезы. Увидеть лицо своего отца, смотревшего на меня здесь, на дальнем аванпосту еврейства… «Взгляни на меня, папа. Посмотри, как сильно я похудел за последние несколько недель! Посмотри, как мы похожи друг на друга в профиль. Во мне больше не осталось ничего от моей мамочки. Я теперь весь — ты, папа». Мне хотелось очертить его лицо пальцем, но меня отвлекли несколько евреев средних лет, желавших пожать мне руку и сказать на ломаном русском, как весело и осмысленно они проводили время с моим Любимым Папой и в Большом доме, и за его пределами и как после распада Советского Союза они работали вместе, чтобы «делать все больше и больше денег день за днем».

1 ... 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?