— Да, Георгий Маркович. Вы бы не могли назвать его помощников, по тем или иным причинам ушедшим из его лаборатории до аварии?

— Так сразу ничего в голову не приходит. Надо подумать, полистать кое-что. И это все, что вы хотели у меня спросить?

— Нет. У нас есть одно изделие, изготовленное в лаборатории профессора. Я бы хотел, чтобы вы его посмотрели и высказали свое мнение.

— Это очень интересно. Я готов.

— У меня тут скутер, нам нужно слетать в Нижний.

— Ну что ж, поехали, только позвольте захватить с собой рабочий инструмент. Знаете, не привык гадать на кофейной гуще. — Гречников быстро вышел из кабинета.

Вернулся профессор быстро, держа в руках небольшой, но, судя по его усилиям, довольно тяжелый чемоданчик.

Обратный полет занял меньше времени, и вскоре они уже шли по территории космопорта Нижнего.

Начальник службы безопасности, проверив жетон допуска Дина и позвонив куда-то, сам вызвался проводить гостей до хранилища. Они спустились метров на двести под землю, прошли несколько бронированных дверей с охраной и в конце концов попали в небольшое бетонное помещение, где на площадке располагался заряд проникновения.

Гречников не торопился. Он несколько раз обошел двухметровый цилиндр, лежащий на боку. Торцевые крышки заряда были стянуты между собой четырьмя блестящими штангами и имели на своих поверхностях несколько разъемов. Шесть толстых колец, охватывающих цилиндр, были помечены условными знаками и имели отверстия, похожие на скважины для ключей. На одной из крышек крепилась небольшая коробка с контрольным глазком, который помаргивал красным светом.

Профессор открыл свой чемоданчик, молча вынул из него небольшой прибор с рамкой и вновь зашагал вокруг заряда. Также молча он сменил его на другой прибор, только на этот раз вытянув из чемодана тонкие нити кабеля, и, прикрепляя его концы к разъемам крышек, возвращался к прибору, щелкая тумблерами и фиксируя его показания. Наконец он закончил осмотр и, сложив свою аппаратуру, закрыл чемодан.

— Пойдемте, — проговорил Гречников. — Все, что я смог узнать, уже здесь. — И он прихлопнул ладонью по чемодану.

Когда они поднялись на поверхность и, попрощавшись с начальником службы, отошли от него, профессор заявил, что ему нужно поговорить со старостой.

Василия Ольгердовича они нашли в городской думе.

— Ну что хорошего скажете, следопыты? — пожимая руки гостям, сразу у порога спросил тот.

— Этот контейнер — изделие рук Эффенара или его учеников, — начал разговор Гречников. — Судя по приборам, Марк добился аккумулирования и трансформации гравитационных волн. Энергии этой батареи хватит на пару лет всей нашей планете. Если же ее активировать одномоментно, то Свобода превратится в бильярдный шар без единого выступа на поверхности или разлетится в пыль. Я читал теоретические работы Эффенара. По всей видимости, ему удалось реализовать их на практике. В основу батареи положены принципы, озвученные им в своих теоретических работах. Изолирующим слоем является Вольгениум, в этом у меня нет никаких сомнений. На сегодняшний день это открытие намного опережает все, чего мы достигли в области изучения энергий. Вы можете мне сказать, откуда эта батарея?

— Пока нет, уважаемый Георгий Маркович. У меня к вам один вопрос: вы сможете активировать это устройство?

— Для использования в мирных целях на сегодняшний день нет. Ну а как боевой заряд — тут никаких проблем. Я думаю, не мне вам объяснять.

— Есть еще просьба, профессор. Подберите, пожалуйста, всю информацию по Эффенару и его работам. Освежите все это в своей памяти. Нам предстоит небольшая экспедиция с вашим непосредственным участием, если, конечно, согласитесь. О том, что вы видели, никому ни слова. Если вам понадобится навести какие-либо справки у коллег, то просьба хорошо продумать и мотивировать ваш интерес.

— Примерно так я все и предполагал, — проговорил Гречников. — Ну что ж, не буду вас задерживать. Не скрою, вы меня сегодня сильно удивили, и боюсь, что выбили из рабочей колеи надолго. Не забудьте, вы обещали мое участие в этом деле, — напомнил он и, пожав на прощание руки собеседников, профессор покинул кабинет старосты.

— Значит, все-таки Эффенар, — задумчиво произнес хозяин кабинета. — Не считаешь, что загадок стало больше? Федеральная лаборатория и «Эмигот». Как это прикажешь понимать?

— Человеческие слабости и пороки стары почти настолько, насколько стар сам мир. Амбиции, деньги, жажда власти или всеобщего признания, причины могут быть любые, — ответил Альбрайт. — Но профессор дал нам еще одну ниточку. Вольгениум. Вот почему раз в четыре месяца корабли посещали Сгон.

— Бильярдный шар, это чревато, — размышляя о чем-то своем, сказал староста, постукивая карандашом по столу. — Вы там шевелитесь побыстрее, а то как бы Федерация в бильярдный стол не превратилась.

— Каждый день в двадцать ноль-ноль обсуждение добытого за день и последующее планирование. Так что милости просим, — сообщил Дин.

— Пока разбирайтесь без меня. Нащупаете что-то стоящее, немедленно сообщи. Судя по тому, что мы сегодня узнали, права на ошибку у нас нет.

Покинув кабинет городского головы, Альбрайт связался с Куницей.

— Ставр, — обратился он к капитану, с которым перешел на ты. — Дай поручение своим ребятам выяснить, где и по какой цене мы можем приобрести Вольгениум. Это можно сделать официально. Пусть выяснят, в каких областях он применяется, в каких количествах, и аккуратно попробуют установить количество, сроки приобретения этого металла «Эмиготом». Если возможно, дадут полный анализ его использования концерном.

— Сделают. Что-то еще?

— Мне необходимо поговорить с Шосманом, Герцогом и типом, захваченным людьми ден Сарона на Протосе.

— Ты где сейчас находишься?

— Вышел от Василия. Стою у входа в вашу думу.

— Жди. Машина будет через десять минут.

Подъехавший вездеход вскоре привез Дина к тяжелым металлическим воротам на окраине. При приближении машины они медленно поднялись, и она въехала во двор. Альбрайта провели по узким бетонным коридорам и оставили в комнате для допросов, вся мебель которой состояла из стола и двух стульев.

Доставленный охраной Шосман был небрит, одет в старый комбинезон синего цвета и стоптанные тапочки без задников.

— Как себя чувствуете, Шосман? — спросил Альбрайт.

— Скучно, — зевнул арестант.

— У меня есть предложение пообщаться. В зависимости от результатов нашей беседы у вас может появиться возможность несколько изменить свой режим.

— Спрашивайте.

— Расскажите все, что вы знаете о профессоре Эффенаре.

— Об этом надутом индюке говорить нет никакого желания, но раз уж вы спрашиваете. Лет десяток тому назад, если нужно, вспомню поточнее, наш батальон перебросили на Сегейру. Ад для человека. Температура днем до сотни градусов. Песок, скалы, бешеный ветер и ураганы, поднимающие сотни тонн песка. День становится ночью, и выходной бункер трехметровой толщины скрипит и содрогается, словно сделан из картона. Как позже я узнал, планету для лаборатории Эффенара выбирали специально в целях экономии средств на строительство. Все, что этому психу было нужно, это энергия, энергия и еще раз энергия. А она там почти бесплатная. Ветер. Ветряки крутятся безостановочно. Дешевый стройматериал тоже под рукой. Накачивали на нужной глубине в песок стромин, били высоковольтным разрядом — и монолитный фундамент готов. На фундамент опускали нужные свернутые резиновые формы, накачивали их воздухом, вокруг опять стромин, разряд — вот и готовый бункер на нужной глубине. Когда нас туда привезли, строительство под лабораторию и жилье уже заканчивалось.