— Ты больной ублюдок! — Руки Вольфа сжались в кулаки, а испепеляющий взгляд уперся в холодное спокойствие глаз Отшельника. Но как генерал ни пытался обнаружить в них ложь или игру, не находил и следа. Тогда он поднял автомат и направил ствол прямо в лицо старому врагу. — Отзови их! Слышишь?!

— Не могу. — Отшельник равнодушно пожал плечами. — Как и в случае с Игнатом, мне неизвестно, куда они направляются. Ребята уже в автономном плавании.

— Зато мне известно. Пункт управления находится под Окружным домом офицеров. Либо отведешь меня туда, раз уж эта часть города тебе близка и знакома, либо унесешь обретенное знание в могилу. Выбирай.

Отшельник ухмыльнулся:

— ОДО? Не ожидал, если честно. Самый центр города…

— Там расположен бункер, аналогичный нашему, только предназначен он был не для всякой гражданской швали, а для военного руководства.

— Но там ведь никого нет?

— Нет. Когда я побывал там шестнадцать лет назад, бункер оказался покинутым. Не знаю, что заставило их… Впрочем, сейчас это не имеет значения. Тебе нужно выбирать. Видит небо, мне безумно хочется тебя пристрелить, но есть вещи поважней эмоций. Я сумею себя сдержать, если ты сделаешь верный выбор.

— Эмоции… Это ведь они делают человека человеком. Способность мыслить нынче дарована многим, и только эмоции — до сих пор наша прерогатива. Так что не стоит себя сдерживать. Тем более что мой выбор сделан уже давно.

Последние слова Отшельника потонули во внезапно возникшем и тут же резко усилившемся рокоте, шедшем откуда-то извне. А через несколько секунд раздался оглушительный взрыв. Башня содрогнулась от страшного удара, и ее купол, в мгновение ока покрывшись миллионом крошечных трещин, рухнул вниз — прямо на двух людей, безмолвно воззрившихся на ярость разверзшихся небес.

* * *

Застывший воздух, потревоженный спешащим на выстрелы Маркусом и его немногочисленной группой, ощутимо завибрировал, налился тяжестью. Пробиваться сквозь него приходилось, словно через дрожащий, колышущийся кисель. Воздух упирался и противился напору людей, а два приближающихся мрачных здания, что смотрели прямо на безумцев, беспардонно прервавших их продолжительный и беспокойный сон, ожили.

Тевтон чувствовал, как пелена беспамятства и бесконечного потустороннего кошмара покидала корпуса госпиталя. Сущность, обитающая в старинных строениях, пришла в движение и сотнями оконных проемов-зрачков уставилась на нарушителей незримой границы. Ярость и торжество — окружающее пространство налилось ими, запульсировало злобой и мстительной яростью. Свежая кровь!

Маркуса бросило в жар. Как же те двое, кого они упорно преследовали, смогли миновать это проклятое место?! А ведь они прошли — шум перестрелки приходил откуда-то издалека, значит, парочка была там, впереди! Потом его разума достиг холодный и четкий приказ: «Приди ко мне!», и тело само рванулось к зданию, расположенному по левую руку. Непослушные ноги помимо его воли понесли Маркуса, невзирая на сопротивление.

«Ты. Принадлежишь. Мне», — донеслось справа, и туловище Тевтона изменило направление, заложив резкий вираж в противоположную от первого здания сторону. Крупные капли пота заструились по спине мгновенно взмокшего блондина — водоворот чужого, нечеловеческого голода, жажды живой плоти, закручивал, засасывал в такую пучину, возврата из которой не было.

Заставить вырывающееся из груди сердце замереть, остановить ток крови, что вскипает от чудовищной дозы адреналина, заткнуть бьющийся в истерике инстинкт самосохранения! Всполохи мятущегося сознания — затухают, беспокойные, мчащиеся галопом мысли — вас нет. Пустота и чистота. Здесь никого и ничего нет. Пустота в пустоте. Ни движения, ни дыхания, ни пульса. Ни жизни.

Паутина, окутавшая мозг Маркуса, лопнула, опала бессильными, разодранными в клочья нитями. Он прорвался, перехитрил поганую нежить, победил в поединке с нечеловеческой, хищной волей! Тевтон возликовал («Смог, одолел!»), но расслабиться себе не позволил — бросил вновь ставшее послушным тело в отчаянный рывок, преодолел секунды назад казавшееся нереальным расстояние в полусотню метров, оставив враждебные корпуса за спиной, и только тогда обернулся. Первым на глаза попался Леха Шкаф — он сильно отстал, но продолжал двигаться в спасительном направлении, не отклоняясь от курса ни вправо, ни влево. «Недоумку тоже хватило сил пройти испытание!» — Неприятная, отдающая ревностью к собственной исключительности мысль болезненно уколола самолюбие Маркуса. Зато Ион, дергаясь из стороны в сторону, медленно брел к одному из домов. Он выставил руки вперед, как слепец, и неуверенно ступал по вязкой земле, шаг за шагом неуклонно приближаясь к неизбежной и, наверное, очень мучительной гибели.

Тевтон извлек из кобуры пистолет и, сдерживая сбивчивое дыхание, прицелился. Расстояние было внушительным, но рука не дрогнула и пуля прошила правое плечо Ионникова — именно то, в которое целился Маркус. Опомнится ли этот разгильдяй, эта никчемная размазня? Приведет ли боль его в чувство? Сможет ли он перебороть коварный зов госпиталя?

От удара Ион крутанулся вокруг своей оси, с совершенно неожиданной от него реакцией на ходу сбросил со здорового плеча автомат и ответил Маркусу короткой очередью. На счастье, между стрелявшими оказался Шкаф — его буквально срезало свинцовым веером, вспоров живот и бросив наземь. Дальнейшее Тевтон наблюдал уже лежа, изо всех сил вжавшись в противно хлюпающую грязь. Ион отбросил оружие и все той же безвольной походкой тряпичной куклы продолжил роковое шествие. Вскоре его фигура слилась с темнотой и исчезла. Без звука, без следа. Зато заворочался Леха, громко застонал и что-то нечленораздельно прокричал, захлебываясь кровью. Маркус с трудом узнал свое имя — бесполезный ныне солдат звал на помощь.

«Идиот!» — Тевтон выругался, встал, отряхнув налипшую на «защитник» грязь, и, воздав себе и небесам хвалу за спасение, продолжил свой путь.

— Маааркууус!!! — Крик сперва превратился в поросячий визг и затих, оборвавшись на самой высокой из доступных человеческой глотке ноте.

Не на шутку перепуганный блондин обернулся. Никого. На пустыре, где только что лежал здоровяк, колыхалась похожая на болотину земля, залитая бурой, пузырящейся жидкостью. Через секунду кровавая лужа впиталась в почву, на глазах обретшую прежнюю твердую форму.

Тевтон выматерился и бросился прочь от проклятого места.

Далеко бежать не пришлось — сбавить темп Маркуса заставили раздавшиеся вновь, уже совсем рядом, автоматные очереди. Стрельба была явно беспорядочной и, неприцельной, кто-то явно палил на ходу, отбиваясь от превосходящего противника. Спешить и лезть на рожон не хотелось. Перейдя с бега на быстрый, но выверенный и осторожный шаг, Тевтон миновал арочный склад, уперся в одноэтажное здание, увенчанное странной башенкой, и, немного высунувшись наружу, окинул взглядом прилегающую улицу. Вернее, улочку — узенькую и совсем короткую, не более полутора сотен метров. В конце нее, озаряясь огненными всполохами непрекращающихся выстрелов, показались две человеческие фигуры. Одна неистово колотила руками в закрытую дверь очень странного дома, сверху сужающегося в многогранную шахматную ладью, вторая беспрестанно била из «калаша» по сгустившейся над ними темной туче.