— Нет… они были в масках. И не произнесли ни слова. — Она вытащила из коробки салфетку и громко высморкалась.

До сих пор Фридерике Францен не вызывала особой симпатии у Пии, но сейчас ей было искренне жаль ее. Она по собственному опыту знала, что нет ничего более страшного, чем подвергнуться нападению в собственном доме. Пия села рядом с ней и положила ей руку на плечо, стараясь ее утешить.

— Где ваш друг? — спросила она, умалчивая о том, что они, собственно, явились для того, чтобы арестовать его. — Вы можете позвонить ему, чтобы он приехал?

Женщина лишь пожала плечами. В дверях возникла фигура полицейского.

— Мы осмотрели дом, — сообщил он. — Никого нет. Но вам, вероятно, следует заглянуть на чердак.

— На чердак? — удивилась Пия. — Зачем?

— Там рабочий кабинет Яниса, — произнесла госпожа Францен дрожащим голосом.

— Возможно, там былрабочий кабинет, — сказал полицейский. — От него мало что осталось.

Дирк ничего не заметил. Он не заслуживал предостережения о готовившемся против него заговоре и, тем более, снисхождения, после того, что сделал. Мысль о том, что он пребывает в полном неведении, вызывала у нее глубокое чувство удовлетворения. Ее время еще придет. Институту потребуется новый руководитель, и лучшую кандидатуру, чем она, трудно, если вообще возможно, найти.

Дирк вылетел из Франкфурта в Нью-Йорк, чтобы принять участие в совещании с несколькими коллегами, посвященное выработке стратегии. Из конфиденциальной памятной записки, в списке получателей которой, как и прежде, значилось ее имя, ей был известен состав участников этого совещания: глава МКИК[29], доктор Норман Джонс из Балтиморского университета, доктор Джон Пибоди из Университета Уэльса и несколько других видных ученых, ответственных за ложь в прошлогоднем докладе МКИК. Она отвезла Дирка в аэропорт, но в институт не вернулась и вместо этого вылетела в Цюрих.

В начале третьего она встретилась с Сьераном и его другом Бобом Беннеттом в солидном фойе небольшого частного цюрихского банка. Сотрудник провел их в помещение с сейфовыми ячейками и тактично удалился. Ее скепсис в отношении утверждений Сьерана улетучился, ибо доказательства многолетних манипуляций с климатологическими данными, представленные им и его другом, были неопровержимы.

Бобби Беннетт являлся сотрудником отдела климатологических исследований Университета Уэльса. Он проник в сервер электронной почты и скопировал оттуда тысячи сообщений, начиная с 1998 года, поступавших от директоров четырех институтов, которые снабжали МКИК данными, фактами и результатами измерений, ложившимися в основу докладов о положении дел. Она знала каждого из этих директоров лично и тем более была потрясена той наглостью, с которой они больше десяти лет, в сговоре, систематически занимались подлогом и обманом. Практически все предоставлявшиеся ими фальсифицированные климатологические данные свидетельствовали в пользу тенденции глобального потепления. Это умышленное введение в заблуждение имело целью подтверждение гипотезы рукотворного изменения климата. Они намеренно разжигали страхи миллиардов людей, руководствуясь исключительно жаждой наживы и влияния.

— Когда это будет предано огласке? — спросила она.

— В начале февраля, — ответил Сьеран. Его глаза горели. Он явно пребывал в состоянии эйфории, что было весьма необычно для такого трезвого прагматика. Но она его понимала: разоблачение этих махинаций повлекло бы за собой грандиозный скандал и не оставило бы камня на камне от традиционных представлений об изменении климата.

— А почему не раньше? — поинтересовалась она.

Бобби сел на стол и принялся болтать ногами. Он тоже находился в состоянии возбуждения и предвкушал успех.

— Сейчас я жду важную информацию, которая позволит мне доказать корыстную заинтересованность главы МКИК в этих фальсификациях. Он имеет доли в предприятиях, инвестирование в которые миллиардных сумм зависит от рекомендаций МКИК.

— В самом деле?

— Да, — кивнул Сьеран. — Если мы продолжим поиски, то наверняка найдем еще много интересного. Но время поджимает.

Его пальцы забарабанили по черному кофру, который он поставил на стол рядом с Бобби.

— Здесь все доказательства. Записи телефонных разговоров, моя рукопись. — Его лицо сделалось серьезным. — Мы доверяем это тебе. Если с нами что-то случится, ты будешь единственная, кто этим сможет распорядиться должным образом.

— Почему с вами должно что-то случиться? — Она нервно рассмеялась, но при этом внутренне содрогнулась. Это была огромная ответственность. И большое искушение.

— Об этом никто не должен знать. С этого момента мы больше не общаемся ни по телефону, ни по электронной почте.

— А как же мы свяжемся в случае необходимости? — спросила она.

— Только лично. Достаточно будет эсэмэски. Они не все перехватываются.

Она кивнула.

— Так ты думаешь, это действительно опасно?

Сьеран внимательно посмотрел на нее. Затем быстро переглянулся с Бобби.

— Да, — ответил он наконец. — Пока мы не сделаем это достоянием общественности, нашей жизни угрожает серьезная опасность. После этого бояться нам будет нечего.

Бобби Беннетт, очевидно, заметил, что ей вдруг стало не по себе. Он слез со стола, хлопнул ее по плечу и сказал:

— Послушай, мы делаем доброе дело. Они обманывали и использовали тебя. Они обманывали весь мир. Ты не должна забывать об этом. Понятно?

Прежде всегоменя обманывали и использовали, подумала она.

— Как я могу забыть об этом? — произнесла она вслух.

Сьеран и Бобби, эти неисправимые идеалисты, действительно верили, что она помогает им совершенно бескорыстно — возможно, вследствие негодования по поводу всей этой климатологической лжи. Но это было отнюдь не так. Ею двигала ненависть. Ей доставляла упоительное наслаждение мысль о том, что она способна вызвать гигантский оползень, который погребет под собой профессора Дирка Айзенхута.

— Они лишатся всего — должностей, репутации, источников баснословных доходов. — Бобби ухмыльнулся.

Да, Дирку придется уйти из института. Придется съехать с белой виллы и вместе со своей Беттиной навсегда исчезнуть из ее жизни. Сьеран сунул кофр в сейфовую ячейку, захлопнул ее, вытащил ключ и протянул ей. Ее пальцы крепко сжали холодный кусочек металла.

— Наконец-то я дождалась этого момента, — сказала она и улыбнулась.