— Я — личный секретарь господина Розенфельда.

— Ты? Секретарша?! — изумился герцог и, похабно осклабившись, сострил: — А где же твоя юбка?

Свита господина герцога, как по команде, разразилась хохотом. Ив молча смотрел на герцога, и на лице его ясно читалось сострадание: «Это ж надо быть таким идиотом!», а когда хохот поутих, явственно послышался еще и его сочувственный вздох. Герцог вновь побагровел, готовый взорваться, запоздалые смешки мгновенно стихли, но тут на стене за стойкой секретаря вспыхнул экран, на котором появилось изображение мистера Розенфельда. Мгновенно окинув взглядом открывшуюся картину, он слегка искривил губы в улыбке и холодно произнес:

— А-а, это вы?

Подобное обращение само по себе должно было быть расценено герцогом как страшное оскорбление, но Старый Упитанный Умник еще добавил масла в огонь, недоуменно вскинув брови и добавив тоном, в котором явно сквозило пренебрежение:

— Если вы считаете, что подобное обращение с моим персоналом увеличивает ваши шансы на получение кредита, герцог, то что ж, можете продолжать в том же духе.

Лицо герцога приобрело оттенок перезрелой сливы. Он втянул воздух сквозь стиснутые зубы, собираясь разразиться гневной тирадой, но в это мгновение экран погас. А Ив, оттолкнув солдат, шагнул в сторону и с вежливым поклоном указал рукой на дверь кабинета:

— Прошу, ваше могучее великолепие.

Герцог шумно выпустил воздух, скрипнул зубами и, картинным жестом закинув полу плаща на левое плечо, проследовал к дверям. Ив перевел дух и вернулся за стойку. Вообще-то он со своей гримасой сильно рисковал. Но он рассуждал так: человек, появляющийся в приемной подобным образом, любую попытку оттянуть выполнение его желаний наверняка воспримет как страшное оскорбление. И смешно было бы предполагать, что Старый Упитанный Умник этого не знает. Значит, его просьба о задержке была вызвана либо тем, что у него в кабинете находился настолько важный клиент, что неудовольствие герцога отходило на второй план, в чем, Ив, однако, сильно сомневался, либо шеф хотел сразу расставить точки над «I» и с самого начала создать определенное настроение для переговоров. Что казалось более вероятным. А потому Ив решил, что, если он слегка осадит герцога — это пойдет только на пользу делу. Судя по первой реакции патрона, он все сделал правильно.

Ив посмотрел вокруг, поймал пару взглядов, как бы вскользь брошенных в его сторону, и тут же отвернулся, старательно делая вид, что занят своей консолью. Если он правильно расценил направленные на него взгляды, то в течение недели ему следует ожидать парочки предложений сменить место работы. Те, кто выходил на уровень Старого Упитанного Умника, принадлежали к высшему слою и умели ценить хорошие кадры. Однако сейчас следовало позаботиться о герцоге. Если он правильно понял намерения шефа, а пока все говорило за то, что так оно и есть, герцог Икрума останется очень недоволен результатами переговоров с председателем совета директоров «Ершалаим сити бэнк». А на что способен этот придурок, Ив помнил еще по своей прошлой жизни. Трангар Сморт был тем самым идиотом, который отказался соблюдать закон «живого приза». Ив исподволь взглянул на подтянутые фигуры солдат, выстроившихся вдоль ковровой дорожки, и несколькими касаниями пальцев привел в повышенную готовность службу безопасности банка, подтянув к приемной дополнительные силы. Мельком посмотрев на командовавшего солдатами центурия, который настороженно следил за ним, он достал компактный «кей-бульдог», толщиной всего в два сантиметра, спрятал его в папку с кипой распечаток и, вызвав на экран записанное ранее изображение мистера Розенфельда, молча выслушал произнесенную им ничего не значащую фразу. После чего глубокомысленно кивнул головой, так, чтобы со стороны казалось, будто шеф отдал ему какое-то срочное распоряжение. Отключив экран, Ив равнодушно посмотрел сквозь центурия, который конечно же заметил появление на экране мистера Розенфельда, с деловитым видом взял свою папку с распечатками и спорым шагом направился к двери кабинета. Центурий двинулся было к нему, но Ив обдал его таким недоуменным взглядом, что тот на мгновение заколебался. А когда опомнился, было уже поздно. Ив обогнул его, словно вазон с «древом жизни», и скользнул к двери. Центурий разинул рот, чтобы рявкнуть Иву что-то грозное, но большая двустворчатая дверь уже захлопнулась. Центурий так и застыл на миг с раскрытым ртом, потом, опомнившись, закрыл его, стукнув зубами, и грозно посмотрел на застывших неподвижно солдат, проверяя, не ухмыляется ли кто-нибудь.

Ив тихонько пересек тамбур и, приложив ладонь к створке, легко надавил. Старый Упитанный Умник не очень любил всякие новомодные электронные штучки, которые можно испортить, находясь за сотни миль от них, достаточно просто взломать коды доступа в компьютеризированную систему охраны, и, хотя, естественно, таких штучек в системе охраны банка было великое множество, его апартаменты наряду с ними были оборудованы в… феодально-японском стиле. Этакий современный вариант «соловьиных полов» — например, левая створка его внутренней двери приоткрывалась на пару миллиметров совершенно бесшумно, а потом начинала дико скрипеть. Ив остановил створку на грани скрипа и приник к образовавшейся щели. Все происходило так, как он и предполагал. Герцог Икрума, подпираемый по бокам двумя телохранителями, навис над Аароном Розенфельдом своей багровой рожей и рычал:

— Это ваше окончательное решение?!! Старый Упитанный Умник, сохраняя полнейшую невозмутимость, ядовито заметил:

— Если вы плохо слышите, могу заказать вам слуховой аппарат. — Розенфельд отбросил маску невозмутимости и откровенно ухмыльнулся: — А если ваше могучее великолепие страдает болезнью пророка Астаты, то, как я слышал, во «Второй национальной» неплохо делают вживление адаптивного слухового нерва.

По-видимому, это оказалось последней каплей. Герцог в бешенстве взревел, телохранители выхватили парализаторы и… мягко опрокинулись на ковер, покрывающий пол кабинета. Ив, навскидку заваливший обоих герцогских телохранителей из своего «кей-бульдога», толкнул дверь, она заскрипела, и герцог, растерянно смотревший на своих людей, неожиданно рухнувших на пол, дернулся и затравленно оглянулся на входящего в кабинет Ива. Тот демонстративно убрал свой парализатор в папку и, шагнув в сторону четким, даже каким-то молодцеватым движением, указал герцогу на дверь:

— Прошу, ваше могучее великолепие. Ваши люди будут доставлены в «Элидей плаза», как только придут в себя. Должен предупредить, что это произойдет не ранее чем через полтора-два часа.

Однако герцогу оказалось мало подобного урока. Он ринулся к двери и, пинком распахнув ее, закричал:

— Ко мне, мои солдаты! Ко мне! Выжжем дотла это приста-а-а… — Он осекся, увидев, как спина последнего из его солдат, понуро волокущего на себе парализованного центурия, исчезает за входными дверями, полускрытая от всеобщего обозрения дюжими охранниками из службы безопасности банка, упакованными в антипарализаторную броню.

Несколько мгновений герцог тупо смотрел на захлопнувшуюся дверь приемной, потом повернулся к мистеру Розенфельду, пытаясь придать своей физиономии оскорбленное и разгневанное выражение, но неожиданно икнул, что окончательно выбило его из колеи, так что ему ничего не оставалось, как отвернуться с обиженной миной. Ив вопросительно взглянул на шефа, но тот сидел не отрывая глаз от герцога, для которого приготовил, если он паче чаяния повернется, нарочито ехидную улыбку. И Ив решил тоже добавить герцогу, так сказать, ежей под мышки. Он изобразил скабрезнейшую из своих улыбок, демонстративно вытащил свой парализатор и, подойдя вплотную к герцогу, сказал самым что ни на есть саркастическим тоном: