Когда в шлюзе включилось слабое освещение, Адам принялся искать на второй двери дисплей.

— Нет, — тихо произнесла Леа, беря его за руку. — Она сейчас сама откроется. — Адам ответил ей, слегка сжав ее руку, и она почувствовала, как задрожали пальцы. Все его тело было словно под напряжением, но, когда вторая дверь открылась, он застыл в неподвижности. Леа крепче сжала его руку. В сумеречном свете она увидела, как Адам кивнул, а затем вошел в комнату, бывшую на протяжении последних лет личным адом Этьена Каррьера.

Прощание

За столом у камина, в котором горела новая лампа накаливания, задушевно беседуя, сидели Этьен Каррьер и его мучитель Адальберт. Перед ними аккуратно стояли пустые чайные чашки. На одной из них была трещина, точно так же, как и на одном из стекол очков профессора Каррьера.

— Смотри-ка, добрый мой Адальберт: к нам в гости пожаловала кровь, — радостно провозгласил профессор Каррьер. Он ловко поднялся из кресла и пошел им навстречу с распростертыми объятиями. — Дорогие друзья, как хорошо, что вы пришли!

Он расцеловал Адама в щеки, но тот даже не шевельнулся. Затем очень элегантно подхватил свободную руку Леа и запечатлел на ней идеальный поцелуй.

Адам безмолвно смотрел на друга. Несомненно, причудливый порыв чувств Каррьера вызвал в нем замешательство, с которым он не мог так просто совладать. Леа нервно следила за его застывшими чертами лица, догадываясь, что Адам не в состоянии справиться со взрывоопасной ситуацией. Может быть, она должна была объяснить Адаму состояние профессора несколько подробнее.

Пока Каррьер обрушивал на них шквал ничего не значащих фраз, оцепенение Адама прошло: нерешительным взглядом он обвел комнату, но то, что он увидел, казалось, расстроило его еще больше. И, словно решив не страдать в одиночестве, он протянул руку, выудил из шлюза Майберга и затащил его в комнату. Тщедушный человечек огляделся в ярком свете неоновых ламп и метнул тоскливый взгляд на открытую металлическую дверь.

Все это время Адальберт сидел в кресле, вплотную подтянув к себе колени — ну ни дать ни взять воспитанный гость за чашечкой чая. И только губы были так крепко сжаты от гнева и удивления, что совершенно потеряли свой цвет. Наконец вид помощника вызвал у него реакцию.

— Майберг, ты жалкий червяк, — прошипел он, сжав зубы. — Я тебя уволю.

Услышав эти слова, профессор Каррьер издал смешок, словно кто-то только что очень удачно пошутил. Потом взял Леа под руку и повел ее к полкам.

— Вы уже видели мою коллекцию, хорошая моя? — защебетал он, указывая на стройные ряды любовных романов.

Леа мучительно отвернулась, не в силах понять, от чего по спине у нее побежали мурашки: от физической близости профессора или от его слов.

Тем временем преисполненный ненависти взгляд Адальберта блуждал от Адама к Майбергу и обратно. Кротовьих глазок Майберга совсем уже не было видно под трепещущими веками, а в свете неоновых ламп его потное лицо приобрело болезненное выражение. Хотя он и делал робкие попытки приблизиться к Адальберту, но темный шлюз оказывал на него просто магическое влияние. Терзаемый притяжением этих двух полюсов, он раскачивался из стороны в сторону.

— Что ж, — произнес Адальберт, медленно поднимаясь из кресла. — Сейчас мы с Майбергом уйдем. Вам троим, наверняка, есть что обсудить.

Когда он оказался на расстоянии вытянутой руки от Адама, из ниоткуда у него моментально появился электрошокер.

Леа тихонько вскрикнула и вздрогнула, а профессор Каррьер одарил ее сияющей улыбкой.

— Очень редкое издание, я понимаю, — провозгласил он, а пальцы его тем временем нежно прикасались к истрепанным корешкам.

Адам уставился на электрошокер. В этот миг Адальберт сделал попытку вытянуть руку, но Адам среагировал быстрее: он нанес нападавшему удар по запястью. Леа услышала потрескивание разрядившегося в пустоту заряда, увидела, как Адальберт попятился, все еще сжимая в руке оружие.

Адам хотел броситься на него, но в своих расчетах он не принял во внимание Майберга, который почуял свой шанс. Одним прыжком коротышка прыгнул Адаму на спину, обхватил руками шею и издал вопль ликования. Адам выругался и споткнулся. При этом он воспользовался своим положением, схватил Майберга за загривок и перебросил через плечо. Худощавая фигурка Майберга полетела вперед в тот самый миг, когда Адальберт предпринял очередную попытку атаки. Вот только разряд угодил прямо в лоб Майбергу, когда тот неудачно коснулся ногами пола. Глазки Майберга окончательно вывалились из орбит, равно как и опухший язык. А потом он словно мешок завалился на бок. В воздухе быстро распространился запах паленой кожи.

Адам отпрыгнул, словно его отбросило ударной волной. Широко раскрыв глаза, он опустился на колени и принялся маниакально встряхивать руками. Мгновение Адальберт недовольно смотрел на результат своей атаки, затем обернулся к Леа.

— Все время один и тот же трюк, — проворчала Леа, прячась за спину удивленно взиравшего на происходящее профессора.

Адальберт решил, что если нельзя заняться непосредственно Адамом, нужно просто приняться за его лучшую — смертную — половину.

Адальберт предпринял попытку выгнать ее из-за спины Каррьера, но узкая рука, словно тисками, сжала его горло.

— Мое, — прохрипел профессор Каррьер, выбивая электрошокер из руки Адальберта. — Как ты посмел, раб!

Словно любовник, он обхватил своего мучителя, который, хрипя, пытался защищаться. Против разъяренного демона.

Адальберту не помогала даже вся его бычья сила — аскетичный Каррьер держал его мертвой хваткой. Леа как завороженная наблюдала за тем, как профессор прижался губами к искаженному от ужаса рту Адальберта. Но поцелуй сломил сопротивление того, и он опустился на колени.

Леа видела разливающийся поток, а на гребнях его волн плясал демон. Дикий шум грозился разнести в пыль стены темницы, когда Каррьер нагнулся, прокусил вены на своем собственном запястье и прижал рану ко рту Адальберта.

Леа почувствовала, как ее обхватили руки Адама и попытались увести прочь.

— Не смотри туда, — мягко попросил он ее. Но она стряхнула его руки, будучи не в состоянии оторваться от завораживающего зрелища. Тогда Адам нежно поднял ее и предоставил самой себе, а сам зарылся лицом ей в шею.

— Недостойный раб, — безжалостно произнес Каррьер, когда Адальберт принимал смертоносный дар. Одним движением, в котором сквозила сила, Каррьер поднялся, оставив обессилевшего Адальберта лежать на полу.

Хотя это было подобно смертному приговору, лицо Адальберта преисполнилось восхищения. Его старый господин, который отказывал ему в перевоплощении, когда они были вместе, отталкивал его, наконец исполнял его самое страстное желание: демон Этьена Каррьера переходил к нему. И Адальберт был более чем готов принять эту судьбу, пусть даже она означала его уничтожение.