Ей было стыдно, невероятно стыдно за провал, но силы противостоящего ломщика оказались выше.

Атака, которой подверглась ее сеть, планировалась не один день. Программы, штурмовавшие систему, были самыми разнообразными, словно ломщик рассчитывал на разные уровни сопротивления. Наблюдая, как данные по разработкам «плаценты» утекают в чужие руки, Сентябрь была готова заплакать. Не помогла даже доза, взметнувшая ее способности к самым вершинам.

Цикл, конечно, недоволен. Он, наверное, в ярости. Хотя голосом этого не выдавал, продолжая задавать вопросы сдержанно и вежливо. Пользовались рациями – сеть стала нестабильной, и связь между «братьями-месяцами» регулярно падала.

– Я понял тебя, брат. Уничтожь всё, до чего сможешь дотянуться. После этого я жду тебя на корме, мы уходим…

– Снайперы ведут огонь по нашим пилотам.

– Я знаю, двое убиты. Но у меня есть возможности управлять главной «Квадрой».

– Мы не сможем забрать все разработки? – теперь она расстроилась еще сильнее. Наверное, это от наркотика…

– Узнаем. И еще, Сентябрь?

– Да, брат.

– Готовь ликвидацию.

– Полную?

– К нам в гости заглянули не самые простые люди, брат. «Куэн Као» не должен достаться им.

– Я понял… будет исполнено.

– Молодец. Интервал на сорок минут полета.

Пытаясь отбить атаки вражеского ломщика там, где это еще было возможно, Сентябрь принялась готовить к взрыву атомный реактор ледокола. Противник допустил опрометчивую оплошность, позволив ей сохранить контроль над энергосистемами корабля, и теперь поплатится за это.

Скоро место стоянки «Куэн Као» превратится в выжженный пятак с многокилометровой зоной отчуждения. И еще – в общую могилу тех, кто осмелился напасть на братство.

– Что это? – Митяй задал вопрос вслух, но сам этого не заметил.

Когда первое отвращение прошло, они медленно двинулись по залу. В тишине, нарушаемой далекими выстрелами, было отчетливо слышно, как скрипят по гладкому полу рифленые подошвы армейских ботинок. Варя, обутая в кожаные мокасины, шла слева и сзади бесшумно, как привидение.

– Это мутанты, Митя.

Отсутствие улыбки на лице Тахира было редкостью и пугало само по себе. Без осунулся, побледнел, сквозь толстые стекла саркофагов заглядывал с опаской и плохо скрываемым отвращением.

– Точнее, это генавры. Но, мне кажется, не самые удачные…

– Что с ними делали? – Митяй шел по проходу параллельно Тахиру между колбами, всё еще не сумев заставить себя взглянуть внутрь.

Что он увидит там? Лицо Напильника? Или Алексея? Плечи парнишки вздрогнули, он сдержал рвоту.

– Знаешь, я не генный инженер, – продолжал бормотать Тахир, но это было лучше, чем тишина и скрип подошв. – Но даже мне заметно, что им пытались привить чужеродные гены…

– Пряток из них делали, что ли? – спросил второй без, бредущий за Тахиром.

– Хрен знает, Вася, хрен знает.

– Это крысы… и тараканы…

Девичий голос, прозвучавший вдруг в помещении, заставил вздрогнуть всех троих мужчин. Митяй обеспокоенно оглянулся на Варю, но она уже опустила глаза. Откуда она знает? Теперь он невольно взглянул на существо в ближайшей камере, убедившись в очевидности ответа. Даже если метелка вдруг почувствовала, догадаться несложно и без того.

Тело, когда-то принадлежавшее десятилетнему ребенку, было похоже на огромную личинку насекомого. Искореженное, неестественно розовое, с хитиновыми наростами на плечах. Черты лица не узнавались, настолько перестав быть похожими на человеческие.

– Тараканы и крысы? – задумчиво пробормотал Тахир, не выпуская из рук автомата и постоянно оглядываясь. – Считается, что они наиболее устойчивы к радиации… – он добавил еще несколько слов, точно и нецензурно оценив экспериментаторов.

– Они еще живы, – снова подала голос девушка, и снова Митяй не удержался – вздрогнул.

Теперь он заставил себя смотреть на пленников «Куэн Као». Не отводя взгляда, какой бы страшной ни была открывшаяся картина. Смотрел на удлиненные ноги, лысые хвостики, утончившиеся скулы и носы. Существа, сделавшие такое с детьми, не имели права называться людьми.

Воспоминания о Кропоткине нахлынули с новой силой. Значит, вот для чего была разрушена и опустошена детская коммуна? Значит, вот куда увели тех, с кем Митяй прожил два непростых года, плечом к плечу сражаясь за выживание в мире, перенесшем Толчок…

Он брел среди огромных колб с мутной жидкостью, словно забыв, что в любой момент на них могут напасть враги. Ремень опущенного «Коловрата» шуршал по полу, как поводок убежавшей собаки. Митяй всматривался сквозь толстое стекло, с ужасом и необъяснимым нетерпением надеясь увидеть знакомое лицо.

Нашел, чуть не отшатнувшись. Не директора или Дашу, чего больше всего боялся. Косороев был почти не похож на себя, но высокий лоб и характерный подбородок узнавался. Мутации от введенных препаратов и хирургических операций еще не успели исказить его тело, но кости уже начали трансформацию. И еще Митяй вдруг понял, что будущий старшак жив. И не просто жив – плавая в жиже, подключенный трубками к системе жизнеобеспечения, он видел и понимал всё, что происходило за пределами его капсулы. И еще, похоже, он узнал изгнанника…

Тело встрепенулось, из-под маски вырвались струйки пузырьков. По жидкости пошла рябь, коленка глухо стукнула по стенке колбы. Брови Косилы поднялись, и Митяй без слов понял, о чем просит его бывший подхалим Напильника. Поднял «Коловрат», после чего парнишка сразу закрыл глаза. Безмятежно, с облегчением.

Он выстрелил ему прямо в голову, на которой почти не осталось волос. Пробил и стекло, и лобную кость, и даже затылок – Султан оснастил их мощными машинками. Гигантская пробирка лопнула, под ноги Митяю хлынула густая зеленоватая вода, в воздухе запахло лекарствами. Висящее на специальных ремнях тело Косороева обмякло, руки безвольно повисли.

Тахир и его напарник от неожиданности отпрыгнули за другие саркофаги, выискивая опасность, но поняли почти всё сразу. Подошли, встали рядом, будто хотели поддержать, если Митяй упадет. Весельчак мотнул головой, стараясь не смотреть на убитого подростка.

– Знал?

Митяй молча кивнул в ответ. Его взгляд задержался на «разгрузке» беза, где покачивалась пара гранат. Тот отстегнул болванки, передавая их парню. Варвара, стоявшая за их спинами, беззвучно глотала слезы.

– Ну ты это… мы снаружи подождем, ладно? Догоняй…

За последние годы Циклу редко приходилось стрелять самому. Всё чаще он отдавал приказы, убивая людей чужими руками. Вот так – самостоятельно нажимая на спусковой крючок, он участвовал в бою еще до Катаклизма.