— Что? — безучастно спросила Кендалл.

— Брент только что потерял отца и брата. Для него была невыносима сама мысль о том, что тебя могут убить или взять в плен — как и произошло на самом деле. В Шарпсберге было очень тяжелое сражение, настоящая кровавая мясорубка. Естественно, Брент пришел в ярость, узнав, что ты подвергаешь себя излишнему риску. Он не смог примириться с мыслью, что может потерять еще и тебя. Он уехал, потому что любит тебя, а не потому, что решил бросить. Он был в бешенстве, ибо понимал, что не сможет помочь тебе, если ты снова вздумаешь сунуть голову в петлю.

Кендалл пожала плечами.

— Очень в этом сомневаюсь. Мы не виделись с ним уже почти год. Наверное, он уже забыл, как я выгляжу. Ха! Меня сейчас вряд ли узнает даже родная мать! — Она всхлипнула. — Он так и не приехал, а я не собиралась совать голову в петлю. Я стала медсестрой в госпитале, в тылу, как и подобает настоящей женщине. К янки попала чисто случайно… Господи, да какое все это сейчас имеет значение? — прерывисто вздохнула она. Слезы обессилили ее, навалилось полное безразличие ко всему на свете. Прислонившись к плечу Бью, она закрыла глаза. — Теперь-то вы понимаете, что Джон наверняка убьет меня.

— Не теряй надежды, Кендалл, — тихо прошептал Бью, невидящим взглядом уставившись в пространство барака. — Мы что-нибудь придумаем, я обещаю.

— Все это не имеет ни малейшего значения, — снова повторила она каким-то бесцветным голосом. Сейчас, когда она сидела, прислонившись к плечу Бью, все действительно не имело никакого значения. Война, голод, болезни — вот и вся ее нынешняя действительность… И еще Джон, который сам по себе опаснее, чем война, голод и… болезни. У нее нет будущего.

Все у нее было, но прошло. Золотое время надежд и счастья…

Брент… Она до сих пор с мучительной ясностью представляла его себе. Она до сих пор любила его душой и телом, но была почти уверена, что больше никогда не увидит.

Теперь в ее жизни будет только Джон Мур. Кендалл вдруг захотелось, чтобы заключение в Кэмп-Дугласе продлилось вечно.

— Как же я устала. Бью, как я устала!..

— Отдохни, — мягко сказал он, давая уснуть у себя на плече.

Когда Кендалл сморил тяжелый, глубокий сон. Бью Рэндалл бережно уложил ее на тюфяк, и попросил у одного из раненных огрызок карандаша. Потом нашел письмо, валявшееся на полу, и. приписал к нему несколько строк. Места на бумаге было мало, поэтому пришлось тщательно подбирать нужные слова.

Закончив писать, Бью ощупал пальцами рубашку и в одном потайном шве нашел то, что искал, — последнюю свою золотую монету. Зажав ее в кулаке, он стал терпеливо дожидаться появления ночного стражника. То был добрейшей души человек, отец, шестерых детей, вечно нуждавшийся в деньгах. Если этому человеку пообещать еще больше, рассудил Бью, он наверняка передаст письмо по назначению.

Остается только молить Бога, чтобы письмо дошло вовремя. Но что толку, подумал вдруг Бью, если даже его вовремя доставят Бренту? Конечно, он морской гений, но ведь не волшебник. Как ему удастся вызволить Кендалл из федеральной тюрьмы? Да янки его просто пристрелят.

Флорида-Кис

18 августа 1863 года

Шхуна летела по ветру, как птица, потом круто накренилась на правый борт и исчезла за островом.

Проклиная свой жребий, Трейвис Диленд еще раз посмотрел в ту точку горизонта, где должно было сейчас находиться неизвестное судно.

Он понимал, что попал в ловушку. При всем желании он не смог бы с такого расстояния разобрать название судна, а флага на нём не было. Будь у Диленда хоть капля разума, он бы повернул назад. Трейвис тяжело вздохнул. Приказ не допускал вольных толкований. Каждое судно, пытающееся прорвать блокаду, должно быть остановлено любой ценой.

Если северянам удастся лишить Юг источников снабжения, то исход войны можно считать предрешенным — победа неминуема. Но очень много отважных капитанов прорывается сквозь блокаду, пользуясь многочисленными островами и зарослями флоридского берега, а именно Флорида поставляет армии конфедератов соль и мясо,

— Что скажете, капитан? — спросил стоявший за штурвалом лейтенант Хэнсон.

Трейвис горестно покачал головой и снова тяжело вздохнул:

— Преследуйте шхуну, лейтенант. Самое худшее, что может случиться, — это то, что мы погибнем, но упускать ее мы не имеем права!

«Самое главное, — напряженно думал Диленд, — обнаружить судно и при этом как можно дольше не попадаться на глаза ее капитану». Трейвис слишком хорошо помнил тот день, когда попался в ловушку, подстроенную ему капитаном Макклейном…

Они обогнули мыс, и в ту же секунду Трейвис услышал скрежет киля о коралловый риф.

Вот черт! Он снова позволил мятежному капитану заманить себя в ловушку. Отдавая команды, Трейвис пристально смотрел вслед ускользавшей шхуне.

На судне подняли белый флаг. Нахмурив брови и прищурив глаза от яркого полуденного солнца, Диленд напряженно размышлял. На борту шхуны значилось ее название, на мачте развевался белый флаг, но капитан противника" скорее всего не думал о сдаче.

Просит выслать парламентеров? Трейвис пригляделся к очертаниям шхуны, и сердце его забилось чаще. Это наверняка «Дженни-Лин», судно Брента Макклейна.

— Шлюпку на воду! — хрипло приказал Трейвис.

— Есть, сэр! Я иду с вами? — спросил лейтенант Хэнсон.

— Нет, я пойду один.

— Но это может быть западня какого-нибудь отчаянного капера, сэр.

Трейвис сухо рассмеялся:

— Капитан этого судна — самый опасный человек, какого я только знаю. Но для меня он сейчас не опасен, лейтенант.

Через пятнадцать минут Трейвис встретился лицом к лицу с Брентом Макклейном.

Южанин был без рубашки, загорелый, поджарый и мускулистый, только тени под глазами говорили о тяготах войны, которые пришлось ему пережить.

Команда «Дженни-Лин» молча наблюдала, как Трейвис поднимается на борт. Брент подал ему руку, и, как это ни смешно, у Диленда появилось ощущение, что он здоровается со старым другом.

— Пройдемте в мою каюту, — пригласил Брент и пошел вперед. Вдруг он остановился и, обернувшись, посмотрел на Трейвиса, словно не веря — своим глазам. Его охватила дрожь от мысли что могло бы произойти, не встреть он сегодня Трейвиса.

Послание из Кэмп-Дугласа Брент получил только десятого августа. Какое счастье, что он в это время был в Ричмонде, а не в Лондоне, не на Багамах или еще бог весть где! Но не стоит думать об этом. Все же он оказался в нужный момент именно в Ричмонде, за три дня он сумел проделать путь до Ки-Уэста, хотя ему в затылок дышали корабли береговой охраны. Еще пять дней, сходя с ума от волнения, он выяснял, где находится коммандер Диленд… А ведь это только начало. Но нет, он, капитан Макклейн, не имеет права паниковать. Его план сработает с точностью хорошо отлаженного часового механизма.