Земля под ногами воинов, что верили в Господина, окрасилась кровью. Многие погибли в первый же момент. Выжившие отступили на шаг, но не побежали. Струсить перед лицом соратников – жуткий грех, столь же невозможный, как кровосмешение и предательство…

Они встали намертво, будто за спинами была не та же чужая Норция, а родные дома.

– Стоять! – крикнул фа-Тарин, но вряд ли кто его услышал.

Оборонявшиеся по соседству тысячи тоже держались, по всей линии боя кипела яростная схватка. В ход шли не только мечи, кинжалы, булавы и шестоперы, но и кулаки, острые навершия шлемов и чуть ли не зубы. Грохот, лязг, крики и скрежет мешались в безумную какофонию, похожую на рык умирающего чудовища размером с город.

Струи багрового дыма медленно поплыли вперед, растекаясь в стороны подобно гигантскому вееру. Разошлись, а потом низринулись к земле, за первые ряды норцийцев. Оттуда донеслись полные ужаса возгласы, и натиск ослабел.

– Наша берет! – завопил кто-то из воинов. – Видит Господин, наша! Слава ему! Слава Тринадца…

Крик пресекся мокрым бульканьем, но воодушевление потекло в стороны подобно невидимому туману. Не обращая внимания на раны, на тяжесть кольчуг и оружия, воины фа-Тарина пошли вперед, тесня врага, заставляя его пятиться. В рядах конницы возникла легкая неразбериха.

– Чего они сделали, хотел бы я знать? – проворчал тысячник, пытаясь разглядеть, что творится в тылу у норцийцев.

Он, как и всякий бывший глава ячейки, мог призывать силу Господина и придавать ей различные формы. Умел низвести на врага истребительный огонь, вдохнуть бешенство и силу в собственных бойцов, отвести чужое колдовство или пробить дыру в укреплениях замка.

Но в том, как это происходит, Ларин фа-Тарин совершенно не разбирался.

Его сотни теснили врага, но еще похоже было, что кто-то ударил в тыл норцийцам. Там сверкали мечи, звучали воинственные крики, падали люди и бились в агонии раненые лошади.

– Слава Господину… – только и проговорил тысячник, разглядев наконец, что таристеры Норции сражаются друг с другом.

Равид из Касти наслал на врага безумие. Заставил одну часть его войска броситься на другую. И теперь все зависит от того, насколько быстро норцийцы разберутся, что произошло, и от того, есть ли у них колдун, достаточно могущественный, чтобы сотворить противозаклинание.

– Дариявуш, за мной! – рявкнул фа-Тарин командиру сотни, что сегодня осталась в резерве. – Тар-Долланд, отводи своих!

Врага нужно бить сейчас, пока он не оправился, пока растерян и ошеломлен.

Потрепанная первая сотня отошла назад, а свежие воины с ревом побежали вперед. Мгновением позже в баронском лагере тонко запели трубы, и норцийская конница начала разворачиваться. Враг понял, что натиск не удался, и решил разорвать дистанцию, взять паузу.

Теперь нужно не дать ему это сделать.

– За ними! – рявкнул фа-Тарин так, что едва не оглох сам. От натуги заболело в ушах. – Не отставать!

Несколько невезучих хирдеров погибли под ногами воинов Господина, но остальные смогли развернуться. Тысячник с удивлением обнаружил, что таристер в красном плаще жив, и что он не просто удирает, а еще на ходу отмахивается мечом, длинным, словно оглобля.

Творилось невероятное – пешие гнали конных. Точнее – не гнали, а бежали следом, изо всех сил стараясь не отстать. Тяжело пыхтя и надрываясь, извергая сквозь зубы черные ругательства вперемежку с молитвами, они мчались по сырой грязи, скользили и падали.

Но поднимались и торопились дальше.

Ларин фа-Тарин бежал вместе с остальными, рядом топали телохранители и гонцы.

– Давай, кровь глубин… – подбадривал тысячник сам себя, досадуя на собственные короткие ноги. – Вперед, вперед…

Впереди, над войском норцийцев, поднялось голубоватое зарево, повеяло свежим ветром. Исступленные безумные вопли, в которых не было ничего человеческого, стали затихать.

Маг, обнаружившийся-таки в баронском войске, развеял чужое заклинание.

Но еще чем-то помочь своим он не успел. Пехотинцы из войска Господина свершили невозможное. Не дали конным дружинам выстроить ряды для нового удара. Когда норцийцы остановились, чтобы развернуться и приготовиться к новой атаке, то вынуждены были тут же вступить в бой.

Утомленные кони отказывались нести седоков, напуганные упорством противника хирдеры начали пятиться.

– Да свершится Суд! – завопил кто-то, но на этот раз боевой клич вышел слабым и неуверенным.

Фа-Тарин с радостью увидел, как рухнул с седла таристер в алом плаще, как его дружинники бросились врассыпную. А воины из тысячи уроженца Серых гор пошли вперед, сметая сопротивление, втаптывая в землю тех, кто упал. Их натиск поддержали фланги, и армия Норции обратилась в бегство.

– Парни, живо к сотникам, – повернулся фа-Тарин к гонцам. – Напомнить о том, что тех, кто сдастся – щадить!

Таков был приказ Равида из Касти, а значит – и самого Господина.

Пехотинцы опрокинули последний заслон и ворвались в лагерь, где еще чадили костры и стояли на огне котлы. С визгом разбежались какие-то девки, то ли маркитантки, то ли шлюхи, какие всегда волочатся за любым войском, но никто не бросил на них даже взгляда.

Сейчас не до того.

К фа-Тарину начали приводить пленных – оглушенного таристера в помятом шлеме, нескольких хирдеров с белыми рожами, еще одного таристера, с черно-белым гербом на забрызганной кровью тунике. Всех укладывали на землю лицом вниз под присмотром воинов из первой сотни.

Позже, когда станет чуть поспокойнее, их отведут в обоз, к служителям Господина. Те примутся лечить раны, успокаивать напуганных, а заодно учить норцийцев истинной вере.

Тринадцатому не нужна выжженная, залитая кровью земля.

Ему нужны новые верующие, что будут молиться, ходить в храмы и приносить жертвы.

– Вот и все, – сказал фа-Тарин, когда гонец от командира пятой сотни доложил, что они прошли лагерь насквозь. – Слава Господину, мы победили. Пусть возвращаются обратно. Гнаться за всадниками мы все равно не можем.

Да и нет смысла в том, чтобы бегать по лесам за разбежавшимися в разные стороны баронами. Нужно дать себе передышку, а норцийцам – возможность слегка задуматься. Кому-нибудь в голову обязательно придет мысль, что лучше присоединиться к победителям.

– Шустрее! Не спать! – покрикивал фа-Тарин на воинов строившейся около него тысячи.

Он знал, что предстоит еще разбираться с трофеями и пленными, считать и хоронить погибших, а затем молить Господина о спасении их душ. Но все это были мелкие, привычные дела, которые заслуживают того, чтобы выполнить их со всем тщанием, но не более того.

Главное – они сегодня одержали победу.

Лошадей они просто оставили.