Али угрюмо усмехнулся, но в его улыбке не было веселья. .

— Послушайте, мой друг. К чему вы говорите это? Это не особенно оригинально. И запомните мои слова. Мы сумели пройти сюда, мы приземлились в Террапорту без разрешения, нас преследует Патруль. Не думаете ли вы, что один человек сможет удержать нас от того, что мы задумали? И не оглядывайтесь в поисках подкрепления. Мы усыпили всех в этих комнатах. Вы можете включить все радио-и телеканалы для передачи непредвиденного сообщения, или мы заставим вас это сделать. Мы вольные торговцы, — связист быстро терял свою самоуверенность, переводя взгляд от одного лица на другое. — Я вижу, вы понимаете, что это значит. Я знаю, по меньшей мере, полсотни способов заставить вас сделать это, и десять из них не оставят никакого следа на коже. А теперь приступайте!

— Вы за это поплатитесь! — выкрикнул связист.

— Отлично, но вначале мы выступим перед всеми. Может, в будущем, когда другой корабль окажется в нашем положении, его судьба будет лучшей. Ступайте на свое место. И мы все время будем следить за вами, помните об этом. Если вы не выпустите нас в эфир, мы тут же об этом узнаем. Рип, как Хован?

Лицо у Рипа было печально.

— Он получил полную дозу. Я не могу его привести в себя.

Было ли это концом их самоуверенных действий? Пусть они выступят, пусть покажут всем клетку с вредителем. Но если их утверждения не будут подкреплены профессиональным мнением врача, им никто не поверит. Ну что ж, в конце концов везение когда-нибудь должно кончиться.

Но что-то внутри Дэйна мешало ему смириться с поражением. Он подошел к врачу, раскинувшемуся на кушетке. Хован, показалось, был погружен в глубокий сон, но на самом деле его сознание было погашено действием парализующих лучей. Сам бы он, вероятно, посоветовал им, как вывести человека из такого состояния, но себе помочь он не мог. Через сколько часов он придет в себя? Задолго до этого они будут арестованы полицией или Патрулем.

— Он в обмороке, — сказал Дэйн, кладя конец всем надеждам. Но Али казался чем-то озабоченным. Камил стоял возле врача со странным выражением на своем красивом лице, как будто пытался вспомнить что-то, глубоко запрятанное в памяти. Он обратился к связисту:

— Где тут у вас ай-ди-о-эс?

Связист изобразил удивление:

— Кажется...

Али сделал резкий жест.

— Пошли! — крикнул он и пошел вместе со связистом в другую комнату.

Дэйн поглядел на Рипа в поисках объяснений.

— Во имя Большой Галактики, что такое ай-ди-о-эс?

— Я не инженер. Возможно, это какое-то приспособление, которое поможет нам выйти отсюда.

— Вроде пары крылышек? — Дэйн быстро настроился саркастически. Его преследовали воспоминания о раскаленном круге на двери, которая на двадцать этажей ниже его. Терпение полицейских не увеличится от преодоления препятствий, которые торговцы нагромоздили на их пути.

Если они доберутся до людей «Королевы» раньше, чем те смогут выступить перед всем человечеством, не стоит ожидать ничего хорошего.

В дверях появился Али.

— Принесите сюда Хована.

Дэйн и Рип вместе перенесли врача в маленькую соседнюю комнату, где Али и связист прикрепляли небольшое легкое кресло к механизму, который их неискушенному взгляду показался комбинацией каких-то полос и брусков.

Подчиняясь указаниям Али, они усадили врача в кресло и закрепили его тело, в то время как Хован продолжал спокойно спать. Не понимая, что происходит, Рип и Дэйн отступили, а связист под внимательным наблюдением Али регулировал установку и наконец тронул несколько переключателей.

Дэйн обнаружил, что не может внимательно следить за тем, что происходило дальше. Он считал, что привык ко всему: к опасностям гиперпространства, к ускорениям и к антигравитации. Но зрелище этого раскачивающегося безвольного тела, качание кресла лишало его чувства равновесия и казалось в высшей степени опасным. Но когда сквозь гудение удивительной машины донесся слабый стон, все поняли, что помощник инженера нашел решение этой проблемы и что врач проснулся.

Когда они отвязали Хована, его глаза были затуманены и он пошатывался. В течение нескольких минут он, казалось, не осознавал окружающего и не мог понять, как попал сюда.

Полиция, вероятно, давно уже ворвалась в нижний холл. Сейчас полицейские, должно быть, разыскивают подъемник, чтобы подняться на этаж, где размещалась студия. Али заставил связиста проверить работу переключателей, обеспечивающих выход в эфир. Но успеют ли они выступить, никто из них не знал. Время бежало слишком быстро.

Поддерживая шатающегося Ховаиа, они вернулись в студию, и связист под наблюдением Али сел за пульт управления. Дэйн поставил клетку с вредителем на стол перед диктором и подождал, пока сядут Рип и дрожавший врач. Рип не шевелился, и Дэйн с удивлением взглянул на него: не время было колебаться.

Но тут он увидел, что оба его товарища глядят на него. Рип указал на сиденье диктора.

— Ты говоришь лучше нас, — кратко сказал временный командир «Королевы». — Пора использовать это твое умение.

Не считают же они... Но было очевидно, что они так считают.

Конечно, суперкарго должен быть самым умелым оратором на корабле. Но ведь это касалось только торговых дел. И как может он стоять здесь и говорить от имени всего экипажа «Королевы»? Ведь он новенький, он самый молодой из всего экипажа. Рот его пересох, и нервы напряглись. Но на лице или в поведении эти его размышления не отразились. Привычка не показывать своих переживаний, которую он выработал с момента окончания Школы, сыграла свою роль. Никто не заметил его нерешительности, с которой он подошел к месту диктора.

Дэйн сел и положил клетку с вредителем. Али сделал знак двумя пальцами. Раздался далекий звук, который показал, что передача началась.

Хотя Дэйн и не заметил никаких изменений, он понял, что камера-комната и все, что в ней находится, появились на экранах телевизоров. Вместо обычных новостей, телезрители станут сейчас свидетелями мелодрамы, так похожей на их любимые космические приключения. Теперь не хватает лишь вторжения полиции, чтобы сходство было полным.

Али направил на него указательный палец, и Дэйн подался вперед. Он видел перед собой лишь занавес на противоположной стене, но он знал, что на самом деле перед ним море лиц, от которых зависит судьба «Королевы» и ее экипажа.

Когда он начал говорить, голос его был спокоен, как будто он решал в присутствии Ван Райка очередную проблему размещения груза.

— Люди Терры...

Марсиане, жители Венеры, колонисты на астероидах — все они оставались землянами, и он обращался к ним, к своим собратьям.

— Люди Терры, мы просим вас о справедливости, — слова почему-то вылетали легко.

А слово «справедливость» он произнес с чувством уверенности...