Сердце радостно забилось, но я тут же себе возразила: папа ведь не сразу отказался от своей мечты. Он много лет провел в плаваниях, избороздил все океаны и большинство морей Земли и только потом решил остаться с семьей. Он насытился впечатлениями, и теперь ему хотя бы есть что вспомнить. А мы с Маратом еще даже не начали реализовывать свои мечты, и отказаться от них вот так сразу, срубить все на корню, будет трудно.

Исходя из этого, я поняла, что наша проблема совместной жизни моряка и звезды все-таки неразрешима.

Впрочем, сейчас надо думать не об этом, а о том, как перестать бояться моря…

Глядя на счастливых родителей, я вспомнила Марата. После того звонка, когда его встретили в аэропорту, он больше не звонил. И не писал. Хотя раньше писал раз в час обязательно… Мы всегда жили как будто в режиме онлайн. А сейчас он не написал даже «спокойной ночи»…

Уже был час ночи. Я решила сама ему написать.

«Наверное, он уже спит, – подумала я. – Но не страшно, прочитает эсэмэску утром».

Я написала Марату «Спокойной ночи, сладких снов» и отправила сообщение.

Потом отложила телефон и снова стала слушать рассказы папы о море.

И вдруг через десять минут пришла эсэмэска.

Это был Марат.

«Тебе тоже сладких снов! Я сейчас немного занят, напишу позже».

Я пребывала в небольшой растерянности.

Час ночи, а он не спит. Что он там делает? Они что, так поздно работают? Да, наверное, работают… Оксана рассказывала, что на телевидении все не так, как на обычных работах. Там практически не существует понятия дня и ночи. Снимают тогда, когда надо снимать, чтобы не выбиться из графика.

Ответ Марата меня уколол. Он сейчас занят и напишет позже… «Позже» – это когда? В четыре утра?

– Я немного прогуляюсь, – сказала я и встала из-за стола.

– Куда это ты «немного прогуляешься» в час ночи? – изумился папа.

– Просто по улице… Да ладно, что со мной случится…

– Ну, иди, раз тебе надо, – папа пристально посмотрел на меня. Кажется, он понял, что я чем-то озабочена.

Я вышла со двора и, погрузившись в мысли, пошла по улице.

Да, я понимаю, что у Марата другие заботы, что он действительно чем-то занят… Но как же это больно! Я прямо кожей ощущаю, что мы сейчас отдалены друг от друга. И это только начало отдаления. Все самое главное – когда он станет востребованным актером и певцом, – впереди. Чувствую, тогда мы вообще будем общаться раз в неделю в лучшем случае.

«Я просто не знаю, как быть, – думала я, идя по прохладным августовским улицам. – Если сейчас все так, то что будет потом? Но, может, Марат привыкнет к такому образу жизни и станет писать регулярно? Или, может, я привыкну, что он будет писать нерегулярно?..»

В моей жизни вдруг резко все поменялось. Начиная с того, что уехал Артем, и заканчивая тем, что море перестало быть для меня другом.

Такое впечатление, будто заканчивается какой-то период. Словно закрывается прошлое, и появляется будущее. Но это будущее грустное и… взрослое. Кажется, детство закончилось. Артем уехал, Марат начал работать вдалеке от меня, я без моря стала другой… Все изменилось. Все. И я не готова к этим переменам.

Я сама не заметила, как пришла к морю.

Ночь была темной, лунной и звездной.

Я смотрела на море, в котором отражались луна и звезды.

Звезды и море… Точно так же и мы с Маратом. Он – звезда, а я – море…

Звезды отражаются в море, но они очень далеки друг от друга, и звезды никогда не смогут оказаться в море. Они могут только отражаться… Но быть вместе – нет.

«Неужели нас ожидает то же самое – только отражение? Неужели я буду видеть всегда только его отражение? – с тоской подумала я. – Но мне хочется не только отражения. Я хочу еще и прикасаться к нему, чувствовать его тепло, быть с ним рядом… Лечить его, когда он заболеет, помогать подбирать ему одежду, когда куда-то пойдет, кормить его, жалеть, когда ему плохо… Но разве можно все это делать, если люди далеки друг от друга?»

Я смотрела на море. Звезды висели над водой, отражаясь в морской глади, но ни одна звезда не касалась моря.

Ну почему, почему звездам и морю не дано быть вместе?..

Я проснулась утром и поняла, что если сегодня останусь дома, то просто сойду с ума. Надо что-то делать, иначе я погрязну в своем состоянии.

«Полина, возьми себя в руки! – подумала я. – Если ты осталась без поддержки, значит, должна поддержать себя сама. Что? Тебе сложно? Но ты ДОЛЖНА! Должна, и все тут! Давай, вставай с кровати и иди, собирайся на работу».

После этого мысленного пинка самой себе я встала и твердо решила, что сегодня пойду на работу. Не надо убегать от моря. Надо решать проблему.

Если Марат оставил меня одну, значит, я должна быть поддержкой для самой себя. Если мне никто не подставляет плечо, значит, я сама должна стать этим плечом.

Я не имею права рушить карьеру Марата, но я ведь тоже живой человек… И мне сейчас тяжело.

– Просто мне надоело быть сильной, – сказала я, глядя на зреющую кисть винограда, висящую над моим окном. – Надоело. Я первый раз проявила слабость и захотела поддержки… и осталась в одиночестве. Какая же я дура, что уговаривала его уехать! А он… Он так легко согласился… как будто ждал, что я начну уговаривать…

Я благодарна Захару, что он поддержал меня. Но Захар – это не тот человек, от которого я хотела бы поддержки. Не с Захаром ведь я собираюсь связать свою жизнь, а с Маратом…

Все эти мысли безостановочно крутились в голове в разных вариациях. Мне действительно нужно сходить на работу, иначе я просто изведу себя.

Внезапно зазвонил мобильник.

«Это Марат!» – расплылась я в улыбке.

«Артем».

Я разочарованно взяла трубку.

– Алло.

– Привет! – радостно сказал Артем. – Собираешься на работу?

– Да. А ты?

– Что я?

И тут я вспомнила, что Артем уже не в Лимонном. Он уехал из Лимонного в другой город.

С этим своим страхом перед морем я напрочь забыла, что Артем уехал! Я даже ни разу не позвонила ему после его отъезда из Лимонного! И не пришла проводить! Он хоть и говорил, что не хочет, чтобы его провожали, но я все равно хотела сходить на вокзал. Но тогда как раз начался шторм, и случилось то, что случилось.

– Ой, Артем… – с досадой простонала я. – Прости, я забыла, что ты уехал…

– Оригинально, – удивился Артем.

– Тут просто произошло кое-что, – принялась я оправдываться.

– Да я не в обиде. А что произошло-то?