концом к одному полюсу и другим концом к другому полюсу; или, напр., доброта человека есть источник счастья и радости его; 3. происхождение; нередко одно и то же существо или явление, в отдельных случаях происходя от различных причин, имеют и свойства различные, которые поэтому должны быть отнесены как к своему источнику не к самым существам или явлениям, которым они (свойства) принадлежат, но к причинам, из которых исходят эти существа и явления. Так, свет, исходящий от солнца, имеет неодинаковые свойства со светом, исходящим от свечи, или теплота солнца неодинакова с теплотою животного, или знание, усвоенное от другого, имеет неодинаковые свойства со знаниями, которые приобретены самостоятельно; что ясно обнаруживается – для света и теплоты в их неодинаковом действии на растения и животные, а для знания – в их различном влиянии на психическое состояние или психический строй человека; 4. цель; нередко одно и то же явление или существо с изменением своего назначения изменяет и свои свойства; т. е., переставая стремиться к одной какой-либо цели, утрачивает свои соотношения с нею и, начиная стремиться к новой, другой цели, вступает с нею в соотношение. Так, свойства государства как политического организма изменяются смотря по тому, какую цель преследует оно, – благосостояние ли, напр., или справедливость, или осуществление свободы, или еще что другое. Поэтому-то и философы, полагая для государства различные цели, не соглашались между собою относительно свойств его; и действительные государства, стремясь к различному, не были одинаковы по своим свойствам («Respublica» Платона не походит на «Civitas Dei» блаженного Августина или на систему фаланстеров Фурье; государство Сципионов не сходно было с империею Цезарей или с теократией римских первосвященников; Спарта как государство имела иные свойства, чем Афины, потому что имела иную, чем они, цель). Также изменяется и человек, когда изменяются его взгляды на назначение своей жизни: в эпоху христианства, напр., он уже был не тот, каков был в эпоху античного язычества, и это потому, что с принятием новой религии он уже в ином стал видеть свое назначение, нежели то, в чем видел его прежде.

Что касается до процесса происхождения свойств, то, как кажется, в большинстве случаев он сводится к процессу соприкосновения того, чего соотношение составляет природу свойства. Так, тело приобретает цвет, когда его поверхность соприкасается с лучами солнца, и, разлагая их, одни цвета поглощает, а другие отражает от себя.

Наконец, относительно вопроса, какие именно свойства в каких телах могут возникать, или, согласно с определением свойства – что именно может вступать между собою в соотношение, то на этот вопрос без предварительных частных изысканий можно дать ответ только в самой общей форме: чем более в каких-либо двух телах общего, тем однороднее и родственнее они между собой по своей сущности (составу и строению), тем с большей легкостью возникает между ними соотношение, обнаруживающееся для наблюдателя в форме свойства; и, напротив, чем разнороднее тела, тем более трудно для природы или человека связать их. Но где лежит грань между возможным и невозможным соотношением, это определить хотя и необходимо для понимания природы и жизни, однако трудно.

VI. Назначение, выполняемое свойствами в природе, двояко: во-первых, они связывают части ее и через это придают цельность всей ей; а во-вторых, они увеличивают разнообразие ее. Справедливость первого очевидна из того, что было сказано о природе свойства: если оно есть соотношение, то понятно, что через него части природы соотносятся между собой, не остаются безразличными одна к другой, не чувствующими бытия друг друга. Справедливость второго ясна из того, что было сказано о происхождении свойств: потому что если свойство может быть источником другого свойства, то, следовательно, это последнее вытекает из первого. Это значит, что каждое свойство, рассматриваемое в отдельности, имеет постоянную наклонность увеличивать общее количество свойств, пребывающих в природе. А так как видимое разнообразие природы сводится к разнообразию свойств в ней, то, следовательно, одно из назначений свойства вообще состоит в том, чтобы увеличивать это разнообразие.

VII. Всматриваясь в сходство и различие свойств, можно заметить между ними следующие виды: 1. Свойства существенные, вытекающие из самой природы или существа того, в чем они пребывают, напр., протяженность в материи, нескончаемость во времени, безграничность в пространстве или основные свойства в геометрических линиях и фигурах. 2. Свойства производные, которые вытекают из существенного атрибута, а не из сущности чего-либо, – напр., второстепенные свойства геометрических линий и фигур, которые и вытекают из основного атрибута их, и доказываются на основании его. 3. Свойства определяющие, которые постоянны в предмете и исключительно принадлежат ему, т. е. отличают и выделяют его из ряда всех других предметов. 4. Свойства произведенные, которые, не будучи вообще присущи предмету, могут, однако, быть произведены в нем и производятся. Напр., магнитность производится в железе, если подвергнуть его действию электрического тока. Сюда же принадлежат все свойства человека, возникающие в нем под влиянием воспитания, окружающей среды и пр., напр., раздражительность, злопамятность, рассеянность. Уметь отличать этот вид свойства от всех других видов его чрезвычайно важно в практическом отношении, потому что, собственно, только над ним одним человек может стать господином; прочие же свойства не могут быть ни уничтожены, ни вызваны в вещах. 5. Свойства мнимые, которые не находятся в вещах, но приписываются им человеком вследствие его субъективных ощущений, обусловленных его организацией, напр., цвет в вещах. Ошибочно думают многие, что такой субъективный характер имеют и все свойства, так что о том, каковы предметы в действительности, мы не знаем и никогда не будем в состоянии что-либо узнать. И в самом деле, если мы утверждаем, что предметы в действительности непохожи на то, чем они нам представляются, то уже этим самым утверждением отвергаем то, что из него же выводим о своем знании, – именно что оно никогда не может коснуться вещей «в самих себе». Потому что утверждать о сходстве или различии чего-либо возможно тогда только, когда знаешь сравниваемое – в данном случае знания о предметах и самые предметы; и если мы думаем и говорим, что предметы несходны с нашими чувственными знаниями о них, то, следовательно, мы нашли некоторый способ помимо чувств узнавать о их действительной природе и именно посредством этих способов убедились в ложности наших чувственных познаний. Но если через эти способы мы могли убедиться в ошибочности знаний, приобретенных нами с помощью чувств, то, следовательно, через них мы приобрели о предметах знание истинное, не мнимое; т. е. именно они же убеждают нас в возможности знать вещи «в самих себе», а не так, как они представляются нам. Всего яснее можно понять