— Желание ваше узнать, наконец, истину — вполне законно и естественно. Вы настолько окрепли, что можете услышать правду о случившемся без вреда для здоровья. Вставайте и пойдемте в соседнюю комнату, там нам будет удобнее разговаривать.

Больной покорно встал, с помощью незнакомца облачился с теплый шелковый халат и, поддерживаемый своим собеседником, медленным шагом направился к двери в конце зала, а когда тот распахнув ее, у больного вырвался восторженный возглас удивления и восхищения.

Он очутился в довольно большой комнате, освещенной огромными, от пола до потолка, окнами с разноцветными стеклами. Кому знакомы бесподобные по красоте окна Кельнского собора или других средневековых церквей, тот может представить себе это впечатление. Но здесь преобладал синий цвет, и комната тонула в светло-голубом полусвете. Стены были белые и заднюю занимала большая картина "Воскресение Христа" кисти выдающегося художника. Глава Спасителя, дивная по выражению и подлинно божественной красоты, дышала поразительной жизненностью. Посреди зала находился престол из белого мрамора, а на нем стояла копия знаменитой статуи Христа работы Торвальдсена, но она была из голубоватого прозрачного камня. На цоколе красовалась надпись золотыми буквами: "Придите ко мне все труждающиеся и обремленные, и Я успокою вас". Из передней стенки престола вытекала и падала в бассейн струя прозрачной воды.

— Помолимся, брат, чтобы Христос вдохновил, благословил вас и направил на путь спасения, — сказал незнакомец, опускаясь на колени вместе с больным.

Почти в ту же минуту послышалось нежное гармоничное пение, и его могучие звуки приводили в трепет каждый нерв, но в то же время наполняли душу миром и отрадой. Когда замолкли последние звуки, молившиеся поднялись и сели на удобном диване около окна.

— Теперь, брат мой, вы узнаете объяснение всему, что вам кажется темным, — сказал незнакомец, серьезно и вдумчиво глядя на собеседника. — Прежде всего, помните ли вы князя Елецкого?

— Несомненно помню. Разве он здесь? И я увижу его? — радостно и торопливо спросил больной.

— Увидите, но не теперь: пока его здесь нет. Я упомянул о князе потому, что благодаря ему ваша судьба совершенно изменилась. Не знаю, будете ли вы ему признательны за это, но во всяком случае умереть успеете всегда. А теперь слушайте и не перебивайте меня.

Вы совершенно правы, тело ваше получило смертельную рану и по законам человеческим вам следовало бы вернуться в невидимый мир. Но наш молодой брат, Елецкий, питал к вам искреннее расположение и ему казалось, что в глубине вашей души, под слоем скопившейся в ней грязи, таятся добрые побуждения и влечение к свету, это вызвало в нем пламенное желание спасти ваше тело и душу. Он не ошибся: во время вашей агонии начала добра взяли верх и внушали вам благое намерение принять на себя двойное убийство, выгородив этим барона, а детям сохранив отца и доброе имя. За такой великодушный поступок вы получили в награду телесную жизнь и, если хотите, полное возрождение души. Но, дорогой брат, ваша судьба совершенно изменилась. Доктор Вадим Заторский умер и погребен: вы не можете уже появиться под вашим прежним именем — это кончено! Но вы можете жить под именем другого человека, одаренного настоящим знанием, которое врачует душу, как и тело, а не прежним слепым медиком, пользовавшимся несовершенным знанием — наукой. Официальная наука все еще бродит в потемках и ощупью, а своими успехами зачастую бывает обязана просто случаю. Вам же представляется возможность стать одним из тех врачей, которые, будучи одарены и оккультным знанием, сумеют доискаться в "невидимом человеке", в его астральном теле, до корней недуга, снедающего его видимое тело. Если вступите в наше братство, то можете изучить эту науку, будете избавлены от нужд житейских, так как община щедро оплачивает своих членов, и, повторяю, никакая материальная забота не нарушит вашего покоя.

Мертвенно бледный Вадим Викторович молча слушал странные слова своего собеседника, а когда тот на минуту умолк, пробормотал:

— Но вот чего я не понимаю. Если меня похоронили, то как же я очутился здесь? Значит, меня выкопали из могилы?

— Всего лишь вынули из гроба, И вот как это случилось, — с улыбкой ответил собеседник доктора. — Убедившись, что доброе начало восторжествовало в вашей душе над злобой и жаждой мести, князь дал вам лекарство, которое успокоило боль, предотвратило внутреннее, влекущее за собою смерть, кровоизлияние и повергло вас в летаргический сон, придавший вам вид трупа. По получении депеши о вашей смерти, тетушка ваша смертельно заболела, и ее компаньонка просила оставить ваше тело в Ревеле до тех пор, пока сама больная или кто-либо из близких не распорядится о погребении. По разным причинам, которые теперь было бы слишком долго рассказывать, баронессу спешно схоронили в фамильном склепе Зельденбурга, который вы видели, конечно, в конце парка. В тот же склеп поставили, по совету князя, впредь до новых распоряжений и гроб доктора Заторского.

Для ясности рассказа должен прибавить, что генеральша Бармина уехала с детьми и м-ль Мэри в самый день погребения. В замке оставались лишь князь и барон, который собирался закончить свои дела и раскрыть нишу в капелле, где, согласно легенде, некогда был замурован ливонский рыцарь. Фон Козен надеялся, если возможно, положить конец появлениям этого "горевестника". Останки действительно нашлись и были похоронены согласно церковному обряду, князь же взял на себя окончательную дезинфекцию капеллы, и с этой целью остался в замке лишний день после барона, который горел нетерпением поскорее уехать.

Принадлежавшая нашему братству яхта, случайно находившаяся в Либавском порту, получила приказ идти на Ревель, и однажды темной ночью лодка с надежными людьми причалила к лестнице у крутого берега. По указаниям князя эти люди вошли в склеп, открыли гроб и вынули тело, заменив его соответствующей тяжестью, а затем опять тщательно завинтили. Укутанного в плед вас отнесли в лодку и переправили на судно, которое доставило вас сюда все еще в летаргии.

По прибытии в наше убежище все было поручено моему попечению, и потому пользуюсь случаем представиться своему больному: мое имя Дахара.

Лечение было продолжительное и трудное вследствие сложности внутреннего поражения-. Тем не менее, как видите, мы выходили вас и теперь вы на пути к полному выздоровлению. Но чтобы душевные волнения не вредили и не мешали природе работать, мы отняли на время у вас память и в продолжение пяти месяцев со дня катастрофы вы вели лишь растительное существование. Ну, а теперь, я полагаю, на сегодня довольно разговаривать.

— Позвольте задать еще один вопрос, — сказал доктор, задыхаясь от волнения. — За несколько дней до катастрофы я сделал предложение, так вот: увижу ли я когда-нибудь мою невесту или же я должен отказаться от нее, как и от всего моего прошлого?

— Это тайна будущего. Существуют некоторые основания предполагать, что над этой молодой особой тяготеет жестокая карма, а потому, ей предстоят тяжкие испытания и даже большие опасности. Возможно, что вам выпадет на долю помочь ей и, может быть, даже спасти, но для этого вам следует много работать и вооружиться совершенно иным знанием, чем то, которым вы владеете. Но, повторяю, на сегодня довольно. Подумайте над тем, что сказано мной, и когда к вам вполне вернется спокойствие, мы возобновим этот разговор. Размышлять о прошлом и будущем, или молиться и сосредоточиваться вы всегда можете в этом зале.