Но он не ответил. Я сев прямо на деревянный пол веранды, облокотилась спиной на дверь и стала ждать.

— Иль, пожалуйста. Я люблю тебя, — я вновь попыталась добиться ответа, но снова ответом была тишина.

Слова улетали будто в никуда, но я знала, что он их слышит. Что точно так же как и я, сидит сейчас под дверью и не понимает, что делать дальше. Как не понимала я. Знала только одно. Что я не позволю ему остаться в одиночестве, наедине с самим собой и своей болью.

Дождь усиливался, а я начинала замерзать.

— Малая, уходи, — вновь послышался родной голос, — Ты же простудишься.

— Тогда открой мне! Иначе я все равно останусь здесь.

И снова тишина…

"Ну хорошо… Тогда ты сам виноват в выбитом окне!" Мысль пронеслась в моей голове вихрем и плотно засела в мозгах. Я встала и уверено шагнула в крытую часть веранды, где схватила массивное кресло. Планировала на руках дотащить его до окна, но оно было слишком тяжёлым. Ну ничего. Волоком дотянув массивную мебель до жертвенного стекла, я с огромным трудом подняла его над головой.

И тут же оно перевесило. Ноги поехали по скользкому полу и я очень больно приложилась об деревянные доски затылком. Благо само кресло покатилось по ступенькам вниз, а не расположилось на моей тушке. Прибило бы точно… Зато в голове звёзды закружили хороводы.

— Зоя! — молнеиностно распахнув дверь, так что она ударилась о стену, Илья подскочил ко мне и рухнул на колени рядом, бережно подняв мою голову с дерева, — Как ты, малая? Сильно ушиблась?

— Нет. Сильнее соскучилась по тебе, — не обращая внимание на боль и головокружение, я приподнялась и уселась напротив парня, обхватив его шею руками, а ногами сжав его колени, — Я люблю тебя. Не отталкивай меня.

— Зоя, я должен, — вопреки словам руки парня обняли меня в ответ.

— Нет, не должен, — я несколько раз поцеловала его лицо, разделяя его боль, желая полностью забрать ее себе, — Я люблю тебя. Слышишь? Очень сильно люблю.

— Не надо. Отпусти меня, малая… — с безумным отчаянием попросил Иль, запрокинув голову наверх и прикрыв глаза, — Прекрати заполнять всего меня собой. Зоя, я же не смогу… Буду смотреть на тебя и помнит, что сделал. Буду видеть твою семью и вспоминать о том, что допустил.

— Ты хочешь чтобы я ушла? — если он попросит, то я уйду, даже не смотря на то, что больно будет уже мне, — Так для тебя будет лучше?

— Если бы я знал как будет лучше… — выдохнул Иль.

— Зато знаю я. Знаю, что поодиночке мы не сможем. Знаю, что должны быть вместе. После всего, Илья. Хочешь ненавидеть меня? Ненавидь. Но я же знаю, что на самом деле ты меня любишь.

— Я безумно сильно люблю тебя, — не пытался отрицать брюнет, распахнув глаза, но продолжая подставлять лицо дождю, — Я не знаю, что мне делать.

— Не отталкивай меня. Мы обречены. Помнишь?

— Я убил его, Зой…

— Ты спас меня, — я уткнулась носом в шею любимого парня, не представляя как ему помочь, — Разве ты смог бы по-другому? Если бы позволил ему сделать то, что он хотел?

— Я бы потерял его всё равно. Никогда не простил бы, — рука Ильи зарылась в мои волосы и кажется он и сам не заметил этого.

— Да. И ты потерял бы еще и меня. А сейчас я рядом с тобой. И буду рядом. Всегда буду с тобой. Я же твоя.

— Моя, Зоя-зая… — требовательные губы накрыли мои, выливая в этот поцелуй всю боль и отчаяние и напитывая парня моей любовью.

Дождь давно превратился в ливень, а мы продолжали сидеть на деревянном полу веранды. Поцелуи были настолько жадными и столько в них было печали… Илья до боли сжимал моё тело, не замечая этого. Целовал, продолжая шептать слова любви, в какой-то агонии. А я лишь могла отвечать ему, стараясь в секунде урвать, хоть глоток воздуха, чтобы продолжить это безумство вновь.

— Мой, Иль…

Очная ставка

"Ты причинишь ей боль. Наиграешься и бросишь."

© Илья Россов

Она осталась… Моя маленькая Зоя-зая, осталась со мной. Несмотря ни на что.

А я просто не понимал, что мне делать…

Блядь! Сука! Мать твою! Грудину выламывало наизнанку от тупой боли уже больше недели. От от этого сучьева понимания, что я натворил. И оно сводило меня с ума. Я… Я собственными руками убил своего отца. Нажал на курок.

Единственного кто у меня остался. У меня же больше не было никого! Совершенно никого.

Уже неделю я не мог оставить эти мысли, продолжая сжирать себя самого. Лучше бы Псих не помогал замять это дело. Лучше бы я сел, чем чувствовать эту вину. И жалеть?

Я слегка повернул голову и поцеловал колено, на котором покоилась моя голова, чувствуя как маленькие пальчики расчесывают мои волосы, слегка оттягивая ихи даря хоть каплю умиротворения.

Нет! Я не жалею ни о чем!

Да, мне было больно. Мне было нереально тошно от своего поступка, но альтернативой было потерять ее… Я не мог ее потерять… Зоя была моей истинной, как сейчас любили говорить. Моя ведьма, которая приворожила, обрекла и стала зависимостью.

Даже сейчас она не пыталась лезть ко мне с разговорами. Не дергала, пытаясь отвлечь. Просто оставалась рядом. И это было лучшим вариантом. Она позволяла мне переболеть, принять и уложить в своей голове.

Ведь если задуматься… Я же просил его! Объяснял, что без малой не смогу! Сколько раз говорил о том, что можно просто отойти в сторону! Но отцу было плевать на все. Он в легкую был готов отнять у меня Зою, наплевав на мои чувства. Наплевав даже на то, что ей всего лишь семнадцать. Просто потому, что ее фамилия Георгиева.

Малая же понимала все. Она молча стояла со мной на кладбище в день похорон, крепко сжимая мою ладонь. Несколько часов под дождем… Но не ушла и не оставила меня. Не пыталась увести, позволяя, хотя бы мысленно попрощаться.

И когда в наш дом заявился Жора, Зоя даже не пыталась с ним кусаться. Малая взяла из рук Григи бутылку, выставила на барную стойку бокалы и нарезала закусь, а затем оставила нас вдвоем. И тут меня реально прорвало. Я выливал на лучшего друга все, что болело внутри.

Нажрались мы в тот день знатно. Бутылкой не обошлось и вход пошло все, что только было в