Тут же ассистенты у кресел наклонились к машинам, а Лео Драйер с бесстрастным выражением лица тихо прошел к креслу в углу. Альрауне не двигался; он все еще смотрел на все с робким, но не испуганным любопытством и несколько раз принимался разглядывать Драйера, как будто находил его занимательным.

Йозеф Менгель подошел к небольшой тележке с инструментами и выбрал шприц с очень длинной иглой.

— Все готовы? — спросил он, и ассистенты кивнули. — А в смотровой комнате?

— Мы тоже готовы, герр доктор.

— Полковник?

— Да. Начинайте, — ответил Драйер, а Менгель сказал:

— Итак, — и на долю секунды острие иглы поймало свет и блеснуло серебром.

Менгель отрегулировал подставку под голову у кресла, так что человек был слегка отклонен назад, потом он крепко схватил верхнюю часть его лица левой рукой, опершись ею на его подбородок, большим и указательным пальцами широко разводя его веки. Правой рукой он ввел блестящую иглу прямо ему в глаз.

* * *

Алиса услышала свой собственный крик и крик мужчины. Менгель стоял как раз между ней и своей жертвой, но, когда он пошевелился, она увидела, что все правая сторона лица несчастного была залита ужасной густой жидкостью, слегка разбавленной кровью. Он всхлипывал и дергался, как будто пытаясь отразить следующую атаку.

Менгель в раздумье посмотрел на него, а потом, повернувшись к своим ассистентам, сказал:

— Вы видите, что я проник в глаз через роговицу, минуя скуловую кость. Водная полость, понятное дело, проколота, но...

Немецкий Алисы не был столь хорошим, чтобы понимать медицинские термины, которые Менгель сейчас использовал, но не было нужды переводить все, чтобы понять: он говорил, что игла не вошла достаточно глубоко в мозг жертвы, чтобы убить его.

Второй человек в полном ужасе смотрел на то, что было проделано, и его собственные попытки бороться тут же прекратились. Они были друзьями, эти двое? Если не друзьями, они все равно точно были здесь союзниками, так же, как Алиса и женщины в ее бараке были союзниками. Все ассистенты по-прежнему стояли у аппаратов, прикрепленных к каждому мужчине, отмечали цифры, сравнивали их и приводили в порядок установки. Алиса снова посмотрела на Альрауне, надеясь, что он оглядится вокруг и увидит ее, что она как-то сможет показать ему свою любовь или поддержку, но он смотрел на машины. Алиса не знала, понимал ли он, что она все еще здесь.

Присутствующие были заняты машинами, выводя цифры, меняя установки, а Менгель терпеливо ждал, пока они не отошли, кивнув ему. Потом он снова склонился над первой жертвой, и игла блеснула, когда опустилась во второй раз.

Несмотря на замешательство от боли, ужаса и отвращения, две мысли со страшной ясностью возникли в голове Алисы.

Первой были реакции все еще не тронутой жертвы. Когда Менгель погрузил иглу во второй глаз первой жертвы, второй мужчина начал кричать. Он понял, что его ждет, с ужасом подумала Алиса. Он видел, как его друга хладнокровно ослепили, и он понял, что его ждет такая же участь.

Менгель повернулся к тележке, чтобы выбрать вторую иглу, и крики второго мужчины усилились, пронзительно разрезая маленькую комнату. Когда Менгель подошел к нему, крики стихли, уступив место рвоте.

— Вытрите ему лицо, — нетерпеливо потребовал Менгель. — Я не могу работать с блевотиной на руках, вам бы пора уже это знать. — Он снова поднял шприц.

Второе, что очень сильно поразило Алису, — это то, что Альрауне молчаливо наблюдал за всем происходящим. И, казалось, он был абсолютно равнодушен к тому, что видел.

— Столько боли, — мягко сказала Франческа, когда Майкл закончил говорить. — И все же это яркое проявление смелости и человечности. Алиса и эти женщины...

— Выдающиеся, правда?

— Это немного напомнило мне историю о том, как Анна Франк пряталась на чердаке от нацистов, — сказала Фран. — Ее дневники читать почти невыносимо, но люди, которых она описывает, такие храбрые. Или эта француженка, Одетт, которая, кажется, сидела в тюрьме как шпионка.

Майкл сказал:

— И племянница Малера, Альма Розе, руководившая оркестром в Освенциме. Алиса встречалась с ней пару раз, я думаю.

— Это невероятный рассказ, Майкл.

— Но ты веришь в это? Ты веришь тому, что я тебе рассказал? Уж я-то знаю, как неправдоподобно это должно звучать.

— Теперь, когда я увидела твою собственную фотографию Альрауне, я тебе верю, — медленно сказала Фран. — До этого я... ну, я обдумывала все это. Но ты не мог подделать эту фотографию в твоем бумажнике. И ты не мог знать, что я найду детскую фотографию Альрауне. А они однозначно фотографии одного и того же человека.

— Ребенок, потом отец.

— Я всегда считала, что Альрауне — это девочка, — задумчиво произнесла Фран. — Трикси всегда говорила об Альрауне «она». Я думаю, это из-за фильма. И ведь это могла быть фотография как мальчика, так и девочки, да?

— Да. Но если ты посмотришь на снимок с моей матерью...

— Она не то чтобы красивая, но в ней чувствуется порода, — задумчиво произнесла Фран. — Что с ней случилось? С ними обоими? Или я перехожу границы, спрашивая об этом?

Майкл сомневался.

— Не совсем, — сказал он, — и однажды я расскажу тебе. Но не сейчас.

— Хорошо. Он... твой отец... вообще-то очень красивый.

— Да, он был красив, — сказал Майкл. — Очень обаятелен.

Фран снова взяла фотографию ребенка.

— Мы должны кому-нибудь ее показать? Это может быть связано с убийством Трикси?

— Я не знаю. Но Трикси копалась в прошлом, да? Если она нашла фотографию Альрауне, она могла найти и другие вещи... я не могу представить, какие другие, но я знаю, что Алиса рассказывала мне не все об Альрауне. Поэтому я считаю, в прошлом может быть что-то, чего я не знаю.

— Что-то, что стало причиной убить ее? — с сомнением произнесла Фран. — Заставит ее замолчать из-за чего-то?

— Это всего лишь предположение. Я не знаю, может ли это быть вероятным.

— Майкл, а что случилось с Альрауне после Освенцима?

— Это как раз одно из того, чего я не знаю, — сказал Майкл. — Все, что Алиса согласилась сказать, — это то, что после войны он жил в другой стране. Он приехал в Англию в начале шестидесятых... ему тогда было чуть больше двадцати. Он, конечно, сменил имя. Какое-то время он жил в Солсбери, поэтому он взял это имя. Алан Солсбери. Очень по-английски, правда? После того как я сбежал, я сократил это до Соллиса.

Он нахмурился и сделал резкий жест, как будто хотел стряхнуть прошлое.

— Наверное, лучше рассказать инспектору Флетчер, что у Трикси была фотография Альрауне, — сказал он. — Она может сделать из этого какие угодно выводы. А на самом деле, Франческа, довольно обо мне. Более чем довольно. Расскажи мне о себе. Я хочу знать... вот почему я приехал сюда.