или кто угодно еще – презрительно говорит о Коффи, пока она спит всего в нескольких метрах, была для него невыносима. Он увидел, как по лицу Камау разлилась растерянность, которая сменилась легким отвращением.

– Экки, если ты искал что подоступнее, так есть другие способы…

Рука Экона метнулась к рукояти ханджари, и Камау явно заметил это движение. Брат покачал головой:

– Все это время я учил тебя обращению с оружием, а надо было учить обращению с женщинами. – Он снисходительно потрепал Экона по щеке: – Но не переживай. Мы все как следует обсудим после того, как доставим эту тварь к отцу Олуфеми.

– Что? – Экон ощутил, как все мышцы напряглись. – О чем ты говоришь?

Камау тут же снова ухмыльнулся:

– Ну же, Экон. Я знаю, ты хотел выследить его сам, но поверь мне – того, что ты отправился в Великие джунгли и нашел Шетани, будет более чем достаточно, чтобы ты стал воином-йаба. Как только мы доставим его к отцу Олуфеми, ты тут же пройдешь инициацию, может, даже станешь каптени.

Экон заговорил, пока еще мог сохранить самообладание:

– Кам, мне правда нужно, чтобы ты меня выслушал. Шетани – вовсе не монстр, как мы думали, это человеческая девушка, которую зовут…

– Экон, – Камау нахмурился, – ты же не настолько тупой.

– Я не тупой.

– Нет? – Камау поднял бровь. Он снова посмотрел на костер, и в его взгляде появилась жестокость. – А кто тебе сказал, что Шетани – человек, а? Эта девчонка-джеде? Дай отгадаю: она сказала тебе, что монстр на самом деле хороший и заслуживает свободы?

– Камау. – Экон ощутил, как пульсирует жилка на виске. – Ты не видел в джунглях того, что видел я. И ты не знаешь Коффи…

– Это та девчонка из Ночного зоопарка, да? – В глазах Камау мелькнул опасный блеск. – Та, которую ты отпустил?

Экон насторожился. Почему Камау решил сейчас вспомнить то, что случилось в Ночном зоопарке?

– Да, – тихо ответил он. – Это она.

Камау посмотрел ему в глаза.

– Странно, да? – спросил он. – Как девушка, которая работала в Ночном зоопарке, внезапно захотела помочь тебе найти самое опасное существо во всем регионе?

Эти слова ранили Экона больнее, чем он был готов признать.

– Мы заключили сделку. Она согласилась помочь мне выследить Шетани, а я в обмен согласился…

– Заплатить ей? – Голос Камау был полон презрения. – Ты и правда думаешь, что этого будет достаточно, чтобы она сохранила верность тебе, если кто-то предложит ей больше шабы?

Экон покачал головой:

– Коффи так не поступит. Я хотел сказать, началось все с этого, но она…

– Ты не знаешь, что она сделает или не сделает. Ты ее не знаешь. По моим подсчетам, ты провел в этих джунглях чуть больше недели, и этого хватило, чтобы ты начал верить ей, а не своим братьям, не мне?

В его голосе звучала подлинная боль, которой Экон никогда раньше не слышал.

– Камау. – Когда он заговорил, голос его звучал как едва слышный шепот. – Прости, я не…

– Мне не нужны твои извинения. – Голос Камау был опасно тихим. – Но мне нужно твое слово.

– Мое слово?

– Остальные охотники Кухани идут сюда, и они будут тут к утру. Я хочу, чтобы ты пообещал, что поможешь нам захватить тварь завтра.

Предать Коффи. Вот чего брат просил на самом деле. Предать Коффи. Предать Адию. Предать все их планы.

– Камау. – Он покачал головой: – То, чего ты просишь… это не так просто. Я не знаю, смогу ли. Мне…

– Нет, Экон, это очень просто. – Взгляд брата стал жестким. – Завтра ты выберешь – ты с нами или ты против нас.

Глава 27. С самого начала

Когда Коффи проснулась, ей было тепло.

Это не было связано с сиянием, и все же она чувствовал себя прекрасно, по крайней мере поначалу. Это ощущение начиналось на щеках, покалыванием спускалось по шее, пока она лежала на покрытой растениями и листьями земле, решив еще на некоторое время притвориться спящей.

Он поцеловал тебя.

Она пожевала нижнюю губу, когда эти слова в сотый раз всплыли в ее сознании, а может, в тысячный. Экон поцеловал ее, и она поцеловала его – несколько раз. Память об этом оплетала ее сны, как лиана, извивалась вокруг нее, делая цвета яркими и насыщенными. Ей определенно нравились некоторые мальчики в Ночном зоопарке, но никто не отвечал ей взаимностью. Все эти мимолетные моменты снова и снова повторялись в ее памяти. Она вспоминала, как губы Экона нашли ее, как внезапно это случилось. Он извинился, что не спросил – в едь иначе не умел, – но потом, когда она сказала ему, что все нормально, он целовал ее снова, и снова… и снова… и она хотела этого. Она вспоминала его руки, то, как они скользили по ее коже, то, как он охнул, когда они прижались ближе друг к другу… Ей понравилось целовать Экона, но на самом деле были и другие моменты, перед этим поцелуем. Ей нравилось, как он воспринимал мир через числа, нравилась его походка. И ей нравилось, как он говорил.

И то и другое.

Экон был первым в ее жизни, кто предположил, что ей не обязательно выбирать между умом и сердцем, он был первым, кто любил в ней и то и другое.

– Эй, ты проснулась?

Она вскочила, тут же вынырнув из блаженных мыслей, и обернулась. Экон был уже на ногах, лицо его было непроницаемым. Он уже собрал лагерь, в том числе и ее вещи. В паре метров от них потягивалась Адия.

– Уже выступаем? – Она осмотрелась. Небо по-прежнему было глубокого синего цвета, но солнце еще не поднялось над верхушками деревьев. Раньше они не вставали так рано.

– Сыны Шести скоро будут сменять патруль, – пояснил Экон. Он не смотрел на нее. Вместо этого взгляд был устремлен куда-то у нее над головой. – Пора идти, если мы хотим выйти к границе как раз после этого.

– О. – Пересменка. Чудесная прошлая ночь заставила ее ненадолго забыть обо всем остальном – об их плане и о том, что им еще предстояло сделать. Жизнь не стояла на месте.

– Только лицо умою, – сказала она. – И буду готова.

Она не дала Экону времени сказать что-то еще – тут же вскочила на ноги и направилась к пруду, к которому уже ходила вчера. Небольшой водоем заслоняли деревья. Бледный свет восходящего солнца теперь отражался от его гладкой поверхности, как от стекла, – она была такой идеальной, что ей было почти жалко ее касаться. Она зачерпнула руками воду и