Пахло мокрым бетоном, плесенью, грязью. Эти запахи напомнили ей эпизод из детства. Отец и дочь в манхэттенском зоопарке, у вольера с рептилиями.

– Ами, видишь это? Это самая опасная вещь.

Она заглянула внутрь, но увидела только растения и замшелые камни.

– Папа, я ничего не вижу.

– Это leeren Kafig.

– Вау. Что это такое? – Наверное, змея, подумала она. Или ящерица. – Она опасна?

– Самая опасная вещь в зоопарке.

– Что это?

– «Открытая клетка» по-немецки.

Она засмеялась, встряхнув маленьким рыжим конским хвостом, и подняла взгляд на отца. Но Герман Сакс, закаленный патрульный полицейский, не шутил.

– Запомни, Ами. Опаснее всего то, чего ты не видишь.

И вот теперь она ничего не видела. Где он?

Иди дальше.

Наклонясь, дыша как можно глубже, но так, чтобы не задохнуться от влаги в воздухе, Амелия прошла сквозь дымку. И увидела его. Икса 5–11.

– Господи, Райм, – прошептала она. – Господи…

Только через несколько секунд, слыша свист и шипение воды, она вспомнила, что микрофона и видеокамеры у нее нет.

Специалисты из Форт-Детрик прилетели на вертолете через сорок пять минут. Если яд, который использует преступник, способен убить значительный процент населения в большом городе, людям из министерства национальной безопасности не до шуток.

Когда стало ясно, что Икс ни в кого не выстрелит, Сакс получила вежливый, но настоятельный приказ выйти из туннеля, а восемь мужчин и женщин в тщательно сконструированных костюмах биологической защиты приступили к работе. С самого начала было ясно, что они знают свое дело. Форт-Детрик в городе Фредерик, штат Мэриленд, является центром биологических исследований армии США, там же находится армейский институт исследования инфекционных заболеваний. Собственно говоря, приставка «био» и слова «война» или «оборона» соединяются в любом проекте, где принимает участие Форт-Детрик.

В рации загремел голос Райма:

– В чем дело, Сакс? Что там происходит?

Амелия, мерзнущая на слякотном тротуаре возле Третьей авеню, где припарковала свой «Торино», ответила:

– Они опечатали ботулин. Он находился в трех шприцах в термосе. Они положили его в защитную оболочку под пониженным давлением.

– Они уверены, что в воду ничего не попало?

– Совершенно уверены.

– А Икс?

Пауза.

– Тут дело скверное.

План Райма объявить, что подача воды будет перекрыта, имел неожиданные последствия. Икс 5–11, защищенный только комбинезоном ДООС, стоял прямо напротив отверстия, которое проделывал. Когда он просверлил стенку трубы насквозь, струя воды, подобно циркулярной пиле, прошла прямо через его грудь, убив мгновенно. Когда он упал на пол, вода продолжала рассекать его шею.

Кровь, кости, куски мягких тканей были повсюду, даже на противоположной стене, на большом расстоянии. Сакс понимала, что ей нужно убраться отсюда и предоставить группе биозащиты возможность обезопасить это место, но из любопытства выполнила последнюю задачу: задрала левый рукав Икса. Нужно было увидеть татуировку.

Красная многоножка испытующе таращилась на нее человеческими глазами. Сделана она была блестяще. И выглядела очень жутко. Сакс даже бросило в дрожь.

– Что будет с этим местом?

– Армия закрывает его – в радиусе около двух кварталов. Пока меня не прогнали, я взяла отпечатки пальцев и ДНК нашего Икса, вещи из кармана и сумки, какие у него были.

– Ну так вези сюда то, что у тебя есть. Он действовал не один. И кто знает, что еще на уме у остальных.

– Еду.

Теленовости были тревожными, но неоднозначными. Нападение террористов на водопровод в Нью-Йорке, самодельные взрывные устройства…

Гарриет и Мэттью Стэнтон сидели на диване в номере отеля. Их сын Джошуа расположился возле них в кресле, вертя в руках браслет, какие теперь носят и дети, и парни. Из цветной резины, ненормальный, гейский. Мэттью хотел, нахмурив брови, заставить его сидеть смирно, но Джошуа неотрывно смотрел на экран телевизора, потягивая воду из бутылки. Семья привезла с собой галлоны воды – по вполне понятным причинам.

Джошуа задавал вопросы, на которые у родителей не было ответа:

– Но как они могли узнать? Почему Билли не звонит? Где этот, ну, яд?

– Замолчи.

Туповатые комментаторы (как либеральные, так и консервативные) несли чушь: «Существует несколько типов взрывных устройств, и одни рассчитаны на причинение большего вреда, чем другие»; «Террорист мог иметь доступ к разным типам взрывчатки»; «Психология взрывателей сложна; в сущности, у них есть потребность разрушать»; «Как нам известно после недавних ураганов, вода в метро может вызвать серьезные проблемы».

Но это было все, что они могли сказать, потому что власти города не давали реальных сведений.

Более тревожно, думал Мэттью, – то, о чем непрестанно твердит Джош. Почему Билли не звонит? Последней вестью от него было то, что после того как перекроют воду, он начнет сверлить. Ботулин у него наготове и через полчаса будет в водопроводных трубах.

Комментаторы продолжали бубнить о взрывных устройствах и затоплениях. Все это было бы подростковым прыщом, думал Мэттью, а вот настоящее нападение станет раком. Ядом, чтобы уничтожить развращенный город.

Телестудии повторяли одну и ту же жвачку снова и снова. Но не говорили ни слова о заболевших. О том, что кто-то умер после сильной рвоты. Ни слова о панике.

– Он же не мог отравиться сам, правда? – спросила Гарриет о том же, что волновало и Мэттью.

Разумеется, мог. В таком случае он умер бы неприятной, хотя и быстрой смертью. Но стал бы мучеником дела Первого совета американских семей, принявшим удар за истинные ценности этой страны, и, между прочим, укрепил бы роль Мэттью Стэнтона в организации.

– Я беспокоюсь, – прошептала Гарриет.

Джошуа посмотрел на нее и снова стал играть с браслетом для гомосексуалистов. Во всяком случае, у него есть дети, подумал Мэттью. Чудно, да и только.

Он не обращал внимания на жену и сына. Казалось немыслимым, что власти разгадали их замысел. Тщательно продуманный план – создаваемый и дорабатываемый в течение нескольких месяцев – был детализирован, как чертеж трактора Джона Дира. Они выполняли его пунктуально, совершали каждый шаг в нужное время. С точностью до секунды. Он подумал о времени: «Теперь оно ушло, как растаявший ледник».

Всякий раз, когда появлялся новый ведущий, а новый человек на улице начинал говорить в непотребный микрофон, Мэттью надеялся на новые сообщения. Но слышал все то же самое. Никаких новостей о людях, тысячами умирающих мучительной смертью, хищные журналисты не сообщали.