Бетанкуру объяснили, что аналогичным образом можно использовать не только камень, но и цинк или даже стекло. В Институте Корпуса инженеров путей сообщения требовалось постоянно обновлять учебную литературу, прежде всего по физико-математическим наукам, поэтому Бетанкур распорядился, чтобы сотрудники освоили эту технику и приступили к изданию лекций ведущих профессоров литографическим способом.

В 1816 году Бетанкур впервые встретился с прусским архитектором Карлом Людвигом Энгелем, с 1815 года жившим в Петербурге. Тогда ещё никто не знал, что этот немец станет самым выдающимся финским зодчим.

Энгель родился в 1778 году в Берлине, где получил первоклассное образование в Академии художеств. С 1809 по 1814 год работал архитектором в Ревеле и хорошо зарекомендовал себя.

Неудивительно, что, когда Александру I пришла в голову идея застроить центральную часть Гельсингфорса современными каменными домами в неоклассическом стиле и возвести помпезный генерал-губернаторский дворец, выбор пал на Энгеля.

Столица Великого княжества Финляндского представляла собой маленький провинциальный городок с деревянными домами, и Александр I захотел продемонстрировать всей Европе, как он заботится о своем новом приобретении — Великом княжестве Финляндском. Царь назначил государственного советника Йохана Альбрехта Эренстрёма председателем комиссии по строительству Гельсингфорса и одновременно главным разработчиком генерального плана города. Эренстрём в свою очередь попросил императора, чтобы главным архитектором Гельсингфорса утвердили Карла Людвига Энгеля, которого он хорошо знал. Чтобы получить такую высокую должность, архитектор должен был обязательно пройти личное собеседование с Бетанкуром — оно состоялось в рабочем кабинете председателя Комитета для строений и гидравлических работ в Петербурге.

Бетанкур, ознакомившись с основными проектами Энгеля (некоторые уже были воплощены в жизнь в Эстонии), остался доволен. Он не стал возражать против его кандидатуры и рекомендовал прусского архитектора на высокую должность. Бетанкур сразу заметил, что в немце скрыт большой творческий потенциал и он сможет решать самые сложные архитектурные задачи. И Бетанкур не ошибся. Главная заслуга Энгеля состояла в том, что он сумел на изрезанной холмами и скалами местности создать цельный ансамбль.

Сегодня Сенатская площадь в Хельсинки — один из архитектурных шедевров Европы, наиболее полно выдержанных в рамках неоклассицизма. И произошло это потому, что все проекты, предложенные Эренстрёмом и Энгелем, проходили самую тщательную экспертизу в Комитете для строений и гидравлических работ, а затем замечания, внесённые такими архитекторами, как Карло Росси или Антоном Модюи, обязательно учитывались. Неудивительно, что некоторые кварталы Гельсингфорса так напоминают Петербург — в них чувствуется влияние Северной столицы. Дело в том, что некоторые модули, разработанные любимым архитектором Бетанкура Карло Росси, использовались и при строительстве Гельсингфорса.

Осенью 1816 года, в возрасте двадцати трех лет, после успешной сдачи всех требуемых экзаменов, лично из рук Бетанкура диплом об окончании Института Корпуса инженеров путей сообщения получил бывший артиллерист Гавриил Степанович Батеньков — участник Отечественной войны 1812 года и Заграничных походов 1813—1814 годов. Офицер, побывавший во французском плену и получивший восемнадцать ран (из них десять были штыковыми). В марте 1817 года Батеньков вернулся в свой родной город Томск, чтобы возглавить инженерно-технические работы. Он быстро привёл в порядок улицы. Вместо полусгнивших деревянных мостовых построил гравийные шоссе. Спроектировал и обустроил ключи, снабжающие население питьевой водой. Укрепил набережную реки Ушайки. Возвёл деревянный мост через неё, прослуживший потом людям более ста лет.

Помимо служебных обязанностей, Батеньков принимал активное участие в устройстве масонской ложи «Великое Светило».

В 1819—1821 годах Гаврила Степанович — ближайший помощник Михаила Михайловича Сперанского по управлению Сибирью, позднее — член совета военных поселений при графе Алексее Андреевиче Аракчееве.

С 1816 года на всей европейской части России создаются военные поселения. Мысль эта пришла в голову Александра I ещё до начала войны 1812 года. Кто-то из приближённых подсунул ему статью французского генерала Сервана под названием «О пограничных силах государства». В сочинении предлагалось создать для крестьян такие условия, чтобы в мирное время, не отрывая от хозяйств и семейств, призвать их в солдаты. Таким образом, крестьяне, служа в армии, могли заниматься и сельским хозяйством. Для этого требовалось принять решение о создании военных поселений.

Одним из противников указа поначалу был граф Аракчеев. Он попытался доказать нерентабельность проекта, но Александр I перебил его следующими словами: «Поселения будут построены во что бы то ни стало, хотя бы пришлось уложить трупами дорогу от Петербурга до Чудова». После такого «вердикта» военному министру ничего не оставалось делать, как подчиниться. Засучив рукава он принялся за работу: крестьян начали зачислять в военные батальоны, а детей мужского пола — в кантонисты, чтобы затем, когда подрастут, они также пополнили войска. Хлебопашцев вынудили взяться за ружьё, а солдат — за соху. Причём реформа, затрагивающая все слои населения, началась без предварительного обсуждения с государственными учреждениями. Перелом в жизни русского народа осуществлялся как бы втайне, в административном порядке.

Вскоре 1/3 русской армии проживала в военных поселениях. Александр I полагал, что таким образом он сократит финансовую нагрузку на армию, но этого не произошло, напротив, сам русский народ от реформ терпел только лишения. Крестьяне готовы были отдать свои дома, имущество, только бы их оставили в покое. «Прибавь нам подать, требуй с каждого дома по сыну на службу, отбери у нас всё и выведи в степь: мы охотнее согласимся, у нас есть руки, мы и там примемся работать, и там будем жить счастливо, но не тронь нашей одежды, обычаев отцов наших, не делай всех нас солдатами», — обращались они к царю.

По существу, в России появился новый вид крепостного права, только более изощрённый, чем прежде. Крестьянин должен был так же пахать, сеять, а в свободное время заниматься военной службой. Неудивительно, что по России прокатилась волна крестьянских бунтов.

Однако всё это не очень смутило Александра I. В 1816 году он много путешествовал по России: Москва, Новгород, Тула, Калуга, Рославль, Чернигов, Киев, Житомир, Варшава…

В отличие от царя, русское передовое дворянство тяготилось таким положением вещей. Среди его лучших представителей был и Гавриил Степанович Батеньков. Ещё в Петербурге он свёл дружбу с братьями Бестужевыми; они и посоветовали ему получить диплом выпускника Института Корпуса инженеров путей сообщения. Они же познакомили Батенькова с будущими декабристами Кондратием Рылеевым, Вильгельмом Кюхельбекером и Павлом Пестелем. Неудивительно, что в ноябре 1825 года Батеньков вступит в Северное общество и примкнёт к его демократическому, самому радикальному крылу. Он будет участвовать в разработке плана восстания 14 декабря 1825 года, ратуя за физическое устранение будущего царя Николая I и за привлечение к восстанию народных масс. В случае успеха он планировал занять должность государственного секретаря во Временном правительстве…