друга, почему ты против моего возвращения? Почему ты так подумала про меня? Я был бы еще одним незнакомцем на пляже.

Она посмотрела на него.

– Ты уже знаешь ответ на этот вопрос. Если нет, тебе нужно подумать об этом самому.

Джо провел рукой по своему лицу, ее слова было трудно переварить.

– Никаких писем, – сказала она. – Никаких сообщений. Никаких электронных писем.

– Ничего?

– Это называется двигаться дальше, Джо.

Двигаться дальше.

«Не оборачивайся», – написала ему доктор Марсия Броди. «И когда он настанет, не сопротивляйтесь. Встаньте из-за стола и уйдите. Не вздумайте собирать вещи или прощаться. Выйдите из офиса и не оборачивайтесь».

– У меня есть кое-что для тебя. – Он пошарил в кармане, наслаждаясь выражением ее лица. – Считай это подарком на Рождество. – Он вытащил связку ключей. – Это «порше» Джейн. Она сказала, что я могу его забрать, если она умрет. – Он протянул ключи, Полли нерешительно взяла их. – Это спортивная машина. Когда наступит лето, ты сможешь опустить крышу.

– Она тебе не нужна?

– Не там, куда я собираюсь.

Она сжала ключи.

– Помни меня, – попросила она.

– И ты меня.

Он пошел к церкви и зашел в колокольню. Он планировал распределить свое время. Назначить дату, может быть, на месяц вперед. Чтобы посидеть за прощальным обедом с Мэллори, Джереми и Демельзой. Но жизнь провела еще одну черту. «Ты больше никогда не сможешь вернуться», – подумал он.

Он собрал свои вещи: одежду, которую купил во время поездки с Джереми, немногочисленные остатки еды со склада, а именно несколько десятков разных банок, немного риса, немного овсянки и сушеных бобов. Упаковал все в коробки и перевязал их. Затем поднял первую упаковку на плечо и пошел в гавань.

– Во сколько высокий прилив? – спросил он Кенни, который сидел на стене гавани и ножом обрабатывал какую-то деревяшку.

– Ты его пропустил, – ответил Кенни. – Ты на рыбалку?

– Подумывал об этом, – ответил Джо.

– Теперь это твоя шикарная лодка, да?

Джо кивнул.

– Я выменял ее на свой «мерседес».

– А мы уж думали, что ты уже обменялся с викарием… на молодую Полли.

Так и появляются сплетни. Икогда все увидят Полли в «порше», лучше не станет.

– Сегодня вечером прилив будет без десяти семь. Но он тебе не подойдет. Следующий высокий прилив будет завтра в четверть седьмого утра. Или около того.

– Спасибо. – Откуда этот бродяга всегда знал время каждого прилива?

– Но все равно будет темно. Солнце не встанет раньше восьми. Но ты сможешь выйти в море и посмотреть на рассвет.

Джо переложил содержимое своего узла в катамаран. Осмотрел хорошо оборудованную каюту. Тут было намного комфортнее, чем в суровом убежище колокольной башни. Он лег на койку и уставился на низкий потолок. «Здесь хватило бы места и для Полли», – подумал он. Они могли бы вместе уместиться на этой кровати. Тесно, но уютно.

Он забрал из колокольни остатки своих вещей и еды. Нашел большие фляжки для воды и наполнил их при помощи деревенского насоса. Сегодня возле насоса никого не было. Вода снова должна была течь по трубам.

Он проверил лодку… веревки и паруса, кранцы и якоря. Он туго натянул швартовые канаты, наслаждаясь тем, как они скользят по рукам.

Смеркалось. На набережной он услышал взволнованные крики. Джо поднялся по лестнице и вышел на палубу. Огни горели в «Буревестнике», гостинице, на рыбном складе, в магазине и в кабинете начальника гавани. Теперь вдоль всей портовой стены мерцали огоньки рождественских гирлянд, светил даже старый маяк. «На день позже, но добро пожаловать», – подумал он. И это был не конец света. На глазах навернулись слезы. Он снова спустился в каюту. С набережной доносился смех, он тоже смеялся. Как странно было смеяться одному. Он расположился за картографическим столом и достал несколько морских карт Кауфмана. Он начнет плыть прямо отсюда, подальше от земли, подальше от всего. «Наверное, я могу отправиться на Таити или на любой из тысячи тропических островов», – подумал он. Он мог бы, но на том острове, куда он направлялся, не было песчаных пляжей или кокосовых пальм. Это был остров со скалистыми бухтами, небольшим лесным массивом из высоких сосен, и там была хижина с каменным камином и туннелем в снегу. Там будет Бригита. И Папа Миккель. Они поджарят утку и съедят ris ala mande. Они смогут насладиться поздним Рождеством. И могли бы поднять стакан за Маму.

Он провел инвентаризацию лодки. Кауфманы забрали ровно столько вещей, сколько могло поместиться в машину, но многое все равно осталось: всевозможные трекинговые устройства, посуда и ножи, в шкафах лежали зюйдвестки и водонепроницаемые плащи, немного еды, бутылки свежей воды, немного красного вина и целый ящик бренди с Азорских островов.

Прощаний не будет. Марсия Броди была права. А сейчас – Полли. Вместо этого он сел с бокалом вина за картографический стол, достал карты Фастнета и Ирландского моря, и размышлял над ними до тех пор, пока не стихли голоса на берегу и не погасли огни. Когда он доставал карты, он нашел в ящике листы бумаги.

Он написал:

Дорогой Мэллори,

этот бренди – мой вам подарок. Я уверен, что вы поделитесь им с Джереми, Демельзой и Мартой. Элвин Хокинг тоже любит бренди, несмотря на то, что о нем говорит Марта. Может, вы оставите ему бутылку. Я уезжаю примерно так, как приехал. Один, ранним утром и без предупреждения. Пожалуйста, простите меня за это. Я должен найти своего отца и мою сестру. Я скучаю по ним больше, чем когда-либо.

Я многим обязан вам и населению Сент-Пиран. И я понял, что рождественский банкет был идеальной прощальной вечеринкой. Я буду счастлив, сохранив этот момент в памяти.

Берегите себя.

Со всей любовью,

Джо

Он отнес письмо и ящик бренди на Фиш-стрит и просунул их в коридор. Мэллори уже лежал в кровати.

Джо проснулся до рассвета, даже раньше чаек. Он спал на удивление хорошо.

Мама никогда не высыпалась на лодке Папе Миккеля. Она жаловалась на качку. Хваталась за края койки и ее костяшки пальцев белели от усилий. «Я должна держаться, – говорила она, – или я выпаду отсюда». Папа Миккель над этим смеялся. «Ты не выпадешь из койки», – он пытался один за другим отцепить ее пальцы. «Тебе надо научиться отпускать», – говорил он.

Мама научилась отпускать. Но Папа, Папа все еще где-то дышал, Джо был в этом уверен. Грипп не забрал бы Папу Миккеля. Он сел бы на свою лодку и отравился бы на свой