— Делия?

— Нет, спасибо. — Певица не могла сказать, почему не расположена ехать с Люциусом. Ей очень нравилось с ветерком носиться на «веспе», но хотелось немного побыть одной.

— Мне надо написать несколько открыток. — Найдет себе местечко вдали от остальных и подальше от Тео и Фелисити, просто для того чтобы подумать. Ей нужно было о многом поразмыслить и где-то на задворках сознания точно факел полыхал вопрос, зачем пожаловали Тео и Фелисити: имеет ли их визит целью воздействовать на Джессику, чтобы заставить вернуться к Ричи, или здесь кроется что-то еще?

После ленча она собралась было в оливковую рощу, но, сообразив, что там ее заживо сожрут насекомые, и услышав, как Фелисити выкликает ее имя, потихоньку обогнула дом и решила подняться в башню. Пожалуй, нет лучше места, чтобы привести свои мысли в порядок, чем ее верхний этаж. А поскольку Люциус предусмотрительно примотал обратно цепь и вновь повесил табличку «Pericoloso», она знала, что ни Тео, но Фелисити не станут ее там искать. Оба были из тех, кто следует предостережениям.

Шел уже седьмой час, и дневная жара смягчилась, перейдя в уютное тепло, когда стены дома пахнут нагретым камнем и сами мягко излучают жар. Марджори услышала вдали рычание «веспы» и поняла, что вернулся Люциус. Она вынула из машинки только что законченную страницу, встала из-за стола, потянулась и подошла к окну. Уайлд как раз въезжал в ворота.

На заднем сиденье мотоцикла, обхватив американца за пояс, сидел пассажир. Женщина.

Женщина, которую Марджори знала в лицо. Господи, каким ветром ее сюда занесло?

— Опять гости, — констатировала Джессика, вернувшаяся после счастливого времяпрепровождения на пляже с Джорджем.

Делия, которая увидела прибытие гостей со своего наблюдательного пункта, вышла и присоединилась к подруге на пороге доме.

— Это уже Пиккадилли-серкус какой-то, — заметила она. — Одна из постоялиц гостиницы, как я догадываюсь. Но зачем, скажи на милость, Люциус привез ее сюда?

— Может, подружка? — предположила Мелдон, и обе засмеялись, потому что дама, которая только что слезла с заднего сиденья, явно не была подружкой Люциуса: лет пятидесяти с лишним, с короткими и очень элегантными седыми волосами, одета в полотняный костюм. Интересное лицо незнакомки отличалось худобой, и, кажется, ее весьма забавляло то, что говорил ей Люциус.

— Поверить не могу! — воскликнула Марджори. — Что она здесь делает?

— А кто это?

— Оливия Хокинс, издательница. Она партнер в издательстве «Хокинс и Холлет».

— Они издают твои книги?

— Нет, но мир тесен, и я встречалась с ней пару раз. Очень известный и уважаемый человек в книжном мире.

— Судя по виду, крутая особа, как сказал бы Люциус.

— Оливия пользуется очень хорошей репутацией и работает с некоторыми первоклассными авторами.

Говоря это, Свифт испытала душевную боль. Что ж, когда-нибудь и ее назовут первоклассным автором. Она вновь пишет, но после более чем пятилетнего перерыва ее имя должно было стереться из памяти публики. Другие, более свежие, имена, новые писатели заняли центр внимания.

Хотя, если быть честной с собой, у нее больше шансов снова войти в моду, чем у актрисы вроде Марии. Актрисе труднее наверстать упущенные годы, тогда как никого особенно не волнует, сколько лет автору детективных романов. В сущности, они восхищаются более старыми. Взять хоть Агату Кристи, чья популярность крепнет с каждым днем. Не то чтобы Марджори причисляла себя к писателям такого класса, но сам титул королевы детектива таков, что идет в связке с возрастом и опытом.

— Это вы сообщили ей, где находитесь? — спросила Делия, тем временем как Хокинс и Люциус шли к ним, смеясь над какой-то шуткой; было ясно, что Уайлду гостья симпатична.

— Нет, с какой стати? — вскинулась писательница. — Я же сказала, она мне просто знакомая.

— Я столкнулся с Оливией на площади. Она искала такси, чтобы поехать на «Виллу Данте», и тут Доменико пригнал ее прямо ко мне.

— Как лису в капкан, — подтвердила издательница и протянула руку Марджори. — Не надеюсь, что вы меня помните. Я Оливия Хокинс и очень рада встрече с вами.

— Со мной?

— Петронелла сообщила о вашем местонахождении, а поскольку я все равно собиралась в Италию, вот и решила сделать крюк и попробовать вас отыскать.

Петронелла, литературный агент Марджори, ненадежный друг, перестала отвечать на ее телефонные звонки и никогда сама не писала. Перед отъездом в Париж Свифт дала секретарше Петронеллы адрес «Виллы Данте», потому что изредка, эпизодически, поступали небольшие деньги — от переизданий либо иностранных публикаций, а также постоянно сокращающиеся авторские отчисления от английских и американских издателей.

— Вам надо подыскать себе нового агента, — оживленно говорила Оливия. — От Петронеллы мало проку, она абсолютная дура. Расчудесна, когда все идет хорошо, но бесполезна, когда становится туго. А теперь немедленно расскажите, вы сейчас над чем-нибудь работаете?

Всем понравилась Оливия Хокинс — за исключением Тео, который пробормотал что-то насчет того, что Делия общается с очень своеобразной публикой. Рэдли явно счел импозантную Оливию несколько устрашающей.

Фелисити восхитилась покроем ее костюма.

— От Селестин? — спросила она, быстро окинув взглядом вновь новоприбывшую, и затем больше не проявляла никакого интереса к женщине явно из другого круга.

— Добавьте еще один прибор за обедом, — велел Уайлд Бенедетте. Та, похоже, одобрила новую гостью, английскую синьору, так чудесно говорящую по-итальянски.

— На чистом тосканском диалекте, как я понял, — с усмешкой передал Оливии ее слова Люциус. — Мой римский акцент не встречает у нее такого благосклонного приема, хотя должен сказать, когда слышу перебранку Бенедетты и Пьетро, мне кажется, что они говорят на совершенно другом языке. На этрусском, вероятно.

Марджори пребывала в состоянии потрясения. Она не могла поверить, что Оливия приехала в Сан-Сильвестро специально, чтобы разыскать ее.

— Просто у меня дела в Риме, и то, что вы находитесь где-то здесь, показалось мне слишком хорошей оказией, чтобы ее упустить, — объяснила Хокинс. — О, это что, кростини?[38]Как вкусно! Люциус, пожалуйста, следите затем, что пьете, потому что я точно буду не в состоянии сесть за руль вашей «веспы». Что за чудесное средство передвижения! Я всегда восторженно смотрела в Риме на молодежь, которая со свистом носится туда-сюда на этих скутерах. Намерена купить себе такой же, как только вернусь в Англию. Самая подходящая вещь для английских улиц.

Она сунула в рот маленький кусочек какого-то кушанья и застонала от удовольствия.

— Анчоусы, бесподобно. Марджори, напомните мне, с кем вы сотрудничаете.