В учебниках по психологии отводится слишком мало места доброте, щедрости, доброжелательности и милосердию.

Мы редко говорим о либералах, подобных Франклину Рузвельту или Томасу Джефферсону, которые вопреки собственным материальным интересам отстаивали справедливость.

Хотя много написано об антисемитизме, расизме и ксенофобии, почему — то не принято говорить о филосемитизме, негрофилии и симпатии к побежденным. Это свидетельствует о том, что мы склонны концентрировать внимание скорее на враждебности, чем на альтруизме или симпатии к обездоленным.

Интерес в качестве предмета изучения представляет честность, чувство справедливости, заботы о других.

Очень хотелось бы найти в учебниках по межличностным отношениям или по социальной психологии результаты исследований, посвященных любви, браку, дружбе и психотерапевтическим отношениям. В настоящее время, однако, к этим вопросам принято относиться несерьезно.

Сопротивление желанию купить что — либо на распродаже, противостояние рекламе, пропаганде, мнению окружающих, сохранение автономии, сопротивление предложениям, подражанию, соображениям престижа весьма характерны для здоровых людей и редко встречаются у обычных. Прикладная социальная психология должна уделять больше внимания изучению признаков здоровья.

Социальная психология должна стряхнуть с себя пережитки так называемого культурного релятивизма, перестать превозносить человеческую пассивность, податливость и бесформенность и принижать автономию, личностный рост и созревание внутренних сил. Ей пристало изучать активных людей, а не только рабов.

Кому, как не психологам и социологам, разрабатывать эмпирические системы человеческих ценностей. Но эта задача порождает множество проблем.

С точки зрения позитивного развития человеческого потенциала психология во время Второй мировой войны потерпела полную неудачу. Психологи свели науку к технологии, разрабатывая то, что давно известно. Опыт войны не привнес практически ничего нового. Этот означает, что психологи и другие ученые уподобились близоруким людям и обращали внимание лишь на победу в войне, а не на достижение мира. Они свели войну к технологической игре, а не к борьбе жизненных ценностей, которой она в действительности была или, во всяком случае, должна была быть. В самой психологии не было ничего такого, что могло бы предотвратить эту ошибку. Не было философии, которая помогла бы отличить науку от технологии, не было теории ценностей, которая позволила бы лучше понять демократически настроенных людей, суть происходившей борьбы и ее ключевые моменты. Психологи увлеклись вопросами о средствах вместо того, чтобы задаться вопросами о целях, а их разработки могли быть с равным успехом использованы как нацистами, так и демократами. Все их усилия нисколько не помогли предотвратить усиление авторитарных тенденций даже в США.

Социальные институты, да и собственно культура, обычно воспринимаются как формирующая, подталкивающая, подавляющая сила, а не вознаграждающая, воспитательная и приносящая счастье. «Что такое культура, набор проблем или набор возможностей?» (A. Meiklejohn). Концепция формирующей культуры является, вероятно, следствием чересчур тесного взаимодействия с патологическими случаями. Более тесное знакомство со здоровыми субъектами позволит представить себе культуру как источник наслаждения.

Концепция хорошо адаптированной личности или хорошей адаптации служит своего рода «низким потолком» для возможностей развития и роста. Корова, раб, робот также могут быть хорошо адаптированы.

Суперэго ребенка обычно понимается как интроекция страха, наказания, утраты любви, заброшенности и т. д. Исследование детей и взрослых, которые спокойны, уверены в себе, любимы и уважаемы, свидетельствует о возможности существования внутреннего сознания, построенного на идентификации себя с любимым объектом, стремлении доставить удовольствие, сделать других счастливыми, а также на истине, логике, справедливости, праве и долге.

Поведение здорового индивида гораздо меньше подвержено влиянию страха, тревоги, чувства вины, стыда и больше определяется стремлением к истине, логике, справедливости, реальности, красоте, правоте и т. п.

Почему не существует научных трудов, посвященных бескорыстию? Отсутствию зависти? Силе воли? Силе характера? Оптимизму? Дружелюбию? Реализму? Трансцендентности Я? Смелости, отваге? Отсутствию ревности? Искренности? Терпению? Лояльности? Надежности? Ответственности?

Безусловно, наиболее перспективной темой в позитивной психологии представляется исследование психического здоровья (и других видов здоровья, например эстетического здоровья, ценностного здоровья, физического здоровья и т. д.). Однако позитивная психология также должна изучать хорошего человека, человека спокойного и уверенного в себе, с демократическими взглядами, счастливого, невозмутимого, миролюбивого, сопереживающего, щедрого, доброго, созидающего, святого, героического, сильного, гениального, а также других лучших представителей человечества.

Что способствует развитию таких социально желательных качеств, как доброта, общественное сознание, готовность помочь, добрососедство, терпимость, дружелюбие, стремление к справедливости, справедливый гнев?

В нашем распоряжении имеется богатый словарь психопатологических терминов и весьма скромный для характеристики здоровья и трансцендентности.

Депривация и фрустрация могут оказывать и благоприятный эффект. Необходимо провести исследование справедливых и несправедливых наказаний, а также изучить самодисциплину, которая появляется в результате прямого взаимодействия с реальностью, знакомства с ней и наличия обратной связи.

Весьма важным представляется изучение индивидуальности и уникальности (а не индивидуальных различий в классическом понимании). Необходимо создать специальную науку о личности.

Почему люди отличаются друг от друга, вместо того чтобы походить друг на друга (под влиянием культуры, приобщения к культурным нормам)?

Что такое увлеченность? Откуда берутся люди, преданные своему делу, которые идентифицируют себя с эго — трансцендентной причиной или миссией?

Наилучший предмет изучения — довольная, счастливая, спокойная, невозмутимая, миролюбивая личность.

Вкусы, ценности, установки и выбор самоактуализирующихся людей в значительной мере имеют внутреннюю, определенную реальностью основу, а не относительную и внешнюю. Отсюда их стремление к истине, а не лжи, прекрасному, а не уродливому. Эти люди живут в системе стабильных ценностей, а не в населенном роботами мире с полным отсутствием ценностей (в котором имеются только мода, мнение окружающих, подражание, престиж).

Уровень фрустрации и фрустрационная толерантность могут быть очень ярко выражены у самоактуализирующихся людей. То же самое можно сказать об уровне чувства вины, стыда, конфликта.

Отношения детей с родителями обычно изучаются так, как будто они неизбежно представляют собой набор проблем, всего лишь шанс наделать ошибок. Эти отношения прежде всего являются источником удовольствия, хорошей возможностью получить наслаждение. Это утверждение верно даже в отношении подростков, которых слишком часто называют божьим наказанием.