намека на страсть и отчаянное желание, что она изливала вчера, сгорая от возбуждения.

«Нет, это не дело. У меня еще есть доза стимуляторов, но… Может, я смогу и без них?»

Женщина так и не обернулась, так что Синдзи начал медленно приближаться к ней.

— Акаги-сан… — осторожно прошептал он, держа руку у портфеля, где лежал электрошокер.

— Синдзи, давай не будем. Просто проведем это чертовое обследование и пойдем по…

Но тот уже вплотную приблизился к женщине и без промедления заключил ее в объятия, крепко обняв за плечи и прижавшись щекой к ее светлым локонам.

— Я уже успел соскучиться.

— Синдзи, хватит… — Рицко отчаянно пыталась сохранить ледяной тон, но от его уха не ускользнула дрогнувшая нотка в ее голосе. — Прекрати.

— Я же сказал вам, что больше не буду заставлять вас. Все, как вы скажете, Акаги-сан. Я просто хотел ощутить ваше тепло, прикоснуться к вашему манящему телу и поцеловать вас.

— Чт… — она, наконец, обернулась и наткнулась на крепкий поцелуй Синдзи, прильнувшего к ее губам.

Тот не без удовольствия ощутил мягкость ее губ и теплый вкус помады, почувствовал, как напряжение на ее лице ослабло и как зашевелился ее язычок, встретивший его губы. Женщина жарко выдохнула через нос, подавшись назад на спинку кресла, но, будто спохватившись, резко отпрянула.

— Постой, Синдзи… — однако голос ее уже больше не источал лед. — Пожалуйста, не сегодня. У меня из-за тебя и так влагалище никак не сходится, я на стуле могу с трудом сидеть, и еще одного такого безумства просто не выдержу…

— Я вас понял, Акаги-сан, — добродушно улыбнулся тот. — И сегодня мы не будем делать ничего экстремального. Но вы мне позволите еще немного ласк? Просто обнять вас, прижать и поцеловать? Вы ведь такая красивая, Акаги-сан…

— Чертов льстец, — ее губы дрогнули, в недовольной гримасе скрывая укол смущения. — Все вы говорите одно…

Но закончить она не успела, наткнувшись на очередной поцелуй Синдзи и раскинувшись в кресле от его рук, проникших под халат с блузкой и начавших нежно поглаживать мягко и упругое тело женщины, ее налитую грудь, живот, облаченные в колготки пружинистые бедра под задравшейся юбкой. Ощущения в корне отличались от поглаживаний незрелого и худощавого тела девочки, и этот контраст давил Синдзи на голову, сводя с ума и заставляя возбуждаться все сильнее, пока его сдавленный в брюках член не заболел от очередной эрекции. Но он наслаждался ласками, как и пообещав, не собираясь набрасываться на женщину, не собираясь вкалывать ей стимулятора или применять электрошок, потому что она в его объятиях оттаяла сама, разомлев и поддавшись нежным ласкам. Когда уже румянец стал пробиваться сквозь слой бледной пудры на ее щеках, глаза вожделенно заблестели, а дыхание потяжелело до легкого стона, Синдзи, наконец, прервал ласки и заглянул в ее лицо, видя, как раздосадовано выгнулись ее брови, но понимая, что ни она, ни он на сегодня не были способны продолжить.

— Акаги-сан… — прошептал он.

Та приподняла голову.

— У меня есть к вам просьба, — он вытащил из кармана листок и с именем «Судзухара Юки». — Вы можете перевезти эту девочку сюда, в медкорпус НЕРВ?

Рицко перевела слабый взгляд на бумажку и попыталась сосредоточиться.

— Это… Это сестра твоего одноклассника. Она здорова, ее просто держат там, потому что… в общем, так нужно.

— Я понимаю. Но я пообещал Тодзи, что о его сестре позаботятся лучшие специалисты и что она будет находиться более комфортных условиях, и мне не хотелось бы его разочаровывать. Вы можете перевезти ее сюда? Раз она здорова, думаю, ей больше не потребуются обследования, она может свободно жить в палате с телевизором, игрушками, нормальной едой, без всех этих медицинских приборов и врачей. И здесь гораздо безопаснее, чем снаружи.

Рицко задумалась.

— Ну, это возможно… Но здесь она не сможет видеться со своим братом. Ты… — она запнулась, отведя взгляд в сторону. — Ясно. Посмотрю, что можно сделать.

— Вы невероятная женщина, — Синдзи широко улыбнулся и продолжил ласки.

После окончания процедуры обследования, прошедшего слегка сумбурно из-за еще не сошедшего возбуждения, Синдзи уже собирался домой, когда все-таки спросил мучавший его вопрос:

— Кстати, Акаги-сан, я не видел Рей. С ней все в порядке?

— Да, она уже должна быть у себя дома.

Но тут Рицко вдруг развернулась и бросила сосредоточенный взгляд на Синдзи, от которого тот похолодел.

— Ты ведь собираешься к ней?

Он неуверенно кивнул.

— Не стоит.

— Почему, Акаги-сан?

— Я проводила ее обследования, с ней что-то происходит. С ее мозгом, а точнее, эмоциональным фоном. Ее что-то тревожит, до такой степени, что пульс уже несколько дней держится неровным, началась гиперактивность бета-волн с подавлением характерной для нее альфы. Для обычного человека это еще приемлемо, но не для Рей. Я не сомневаюсь, что это ты на нее влияешь, так что я прошу — ради ее же безопасности, перестань.

Синдзи выдержал паузу, внимательно обдумав ее слова.

— Я учту эту информацию. Спасибо, что сообщили, Акаги-сан. — И уже на выходе он сказал: — Но мне почему-то кажется, что вы будете счастливы, если с Рей что-нибудь случится. Не цепляйтесь так за якоря, что тащат вас вниз. Я обо всем позабочусь.

И не дожидаясь ответа, он выскользнул наружу, быстро покинув Геофронт и направившись в квартиру Рей. Он спешил, как мог, потому что желал увидеть голубовласку, увидеть, что с ней стало, желал ее тело, ее всю. Он уже понимал, что с ней происходит, как и то, что именно он сможет направить становление новой Рей. И, примчавшись к ее квартире, он по привычке замер с поднятым пальцем у неработающего звонка, вновь чертыхнувшись, без стука вошел в темную квартиру, где с кухни доносилось журчание воды, удовлетворенно хмыкнул и достал электрошокер, начав тихо красться к углу комнаты.

Но тут позади него мелькнула тень, что-то резко и с силой толкнуло его в спину, одновременно поставив подножку, и Синдзи, не успев сгруппироваться, грохнулся вниз, со всей мощью гравитационного ускорения ударившись лбом о твердый пол. Зрение вспыхнуло тысячью искр, в голове взорвался фейерверк боли на фоне непроницаемой тьмы, обволокшей все его органы восприятия, и на несколько минут он потерял сознание, лишь далекими чувствами ощущая, как его куда-то тащат и переворачивают.

И только когда калейдоскоп перед глазами угомонился, отдавшись жуткой звенящей болью