— Не смейся, это режиссеры нас такими делают. Но в нашем случае исходный черный юмор превращается в легкую иронию, а то, что задумывалось как ирония, становится просто-таки романтичным. Пару раз Зак даже скатывался на сентиментальность… настоящие любовные переживания… Я попробовал на него повлиять, а он говорит, что ставит так, как чувствует. Боже упаси от этих режиссеров! Кто его просит чувствовать?

— Нельзя ли переменить тему? — проворчала Саша. — В конце концов, он мой брат. Теперь я знаю, почему обычно советуют не вести дела с родственниками. Давайте лучше поговорим о Бене Уинтропе, нашем миллиардере.

— Джиджи, — сказал Вито, — идея «Волшебного чердака» и «Уинтроп-Лайн» принадлежит именно тебе. Это значит, что ты по меньшей мере имеешь право голоса в вопросе выбора рекламного агентства. Ведь ты не захочешь оставлять эти контракты за «ФРБ» после того, что они с тобой сделали?

— Не стану я лишать их этих контрактов, — покачала головой Джиджи. — Для меня нет ничего проще, чем отговорить Бена, но чем больше я об этом думаю, тем больше убеждаюсь, что проблема намного шире, чем вопрос участия «ФРБ» в рекламе проектов Уинтропа.

— Да что может быть важнее? — с недоумением уставился на нее Вито.

— Как ни странно, для меня гораздо важней сам факт, что это я добыла для них эти контракты. И я не хочу просить Бена расторгать их ради меня.

— Но почему? — Саша тоже непонимающе смотрела на нее.

— Я не хочу… не хочу быть ему обязанной. Стоит мне его попросить, и он это сделает в один миг, но тогда я… о черт, как мне вам объяснить? Тогда я буду от него зависеть — еще больше, чем теперь.

— Погоди, — сказал Вито. — Эти контракты зависят от тебя, но если ты посоветуешь отдать их другому агентству, то попадешь в зависимость к Бену Уинтропу из-за того, что употребила свое влияние? Правильно я тебя понял?

— Абсолютно правильно.

— Дорогой, твоя дочь пытается нам объяснить, что деньги на рекламу компании Бена Уинтропа дает сам Бен Уинтроп, и она не хочет влиять на него в этом вопросе.

— Но Джиджи не была такой щепетильной, когда уговаривала его вложить деньги в корабли и торговлю! — запротестовал Вито.

— Но, папа, я только предложила ему, дала ему идею, а у него было право принять ее или отвергнуть. Раз он принял именно такое решение, значит, мое агентство заслужило этот контракт, но я на него не давила.

— Гм-м. — Вито призадумался. — Иными словами, ты не собираешься за него замуж? Ты не намерена становиться женой клиента. В противном случае ты расторгла бы эти контракты с такой быстротой, что Виктория Фрост и глазом бы не успела моргнуть.

— Саша, ну как ты все это терпишь? — рассмеялась Джиджи, но спорить с отцом не стала.

— Со временем привыкаешь. Джиджи, а ты уверена, что не хочешь выходить за Бена? И ты позволишь уплыть мужчине, у которого есть все?

— Я иногда пытаюсь представить себе, как буду выглядеть лет через пять-десять в роли жены Бена, но ничего не получается, — призналась Джиджи. — Воображение не срабатывает…

— А мое срабатывает! — воскликнула Саша. — И я легко могу себе представить, какое блестящее будущее тебя ждет с Беном — кругосветные путешествия, выходы в свет, — хочешь, поделюсь своим воображением?

— А ты, когда познакомилась с отцом, разве представляла себя в роли его жены?

— Это нечестно! Ты знаешь, о чем думают первым делом все незамужние женщины при знакомстве с очередным мужчиной: Он или не Он? Стала бы я с ним спать, если бы он мне не понравился!

— Саша! — не отставала Джиджи. — Отвечай на мой вопрос!

— С той минуты, как Зак представил нас друг другу, я имела твердое намерение стать его женой.

— У меня другой случай.

— Саша, — вмешался Вито, — Джиджи пытается объяснить тебе, что еще ничего не решено. Но не торопись ставить на ней крест, может, доживешь до того дня, когда тоже прокатишься в самолете Уинтропа. Признайся — ведь ты из-за этого неравнодушна к этому парню? Что лишний раз подтверждает тот факт — мужчины знают, что делают: путь к сердцу женщины лежит через средство передвижения. Если у тебя есть самолет и лимузин, никого не волнуют ни твоя физиономия, ни характер, все женщины — у твоих ног.

— А яхта? — спросила Джиджи. — Или пассажирский теплоход с вертолетом на борту?

— Тоже не помешает, — в тон ей отозвался Вито. — Главное, чтобы не парусная шлюпка. Это все может испортить. Средство передвижения должно быть с мотором.

— Честно говоря, Саша, — сказал Вито, укладываясь в постель, — я не понимаю, что происходит с твоим братцем и моей дочерью: на обоих вдруг накатили сентиментальность, утонченные чувства… Уж эта мне молодежь — они слишком ранимы для грубой действительности.

Саша засмеялась.

— Я сказал что-то смешное?

— Ты забыл? Зак мой старший брат.

— Всегда об этом забываю. Готов биться об заклад, что ты-то уж ни за что бы не оставила эти контракты Виктории Фрост.

— Да я бы оставила ее без гроша и глазом не моргнула, — кивнула Саша. — Послушай, милый, а что в самом деле творится с Заком? Я не стала расспрашивать тебя при Джиджи, но мне надо знать.

— Понять не могу. Будь на его месте другой режиссер, я бы сказал, что он себя исчерпал, что он лишился творческого вдохновения и халтурит либо что его одолела звездная болезнь. К Заку не подходит ни то, ни другое, ни третье, он настоящий профессионал, но нынешний материал требует постоянной остроты, а он то и дело промахивается. Я столько времени провожу на площадке, пытаясь что-то исправить, но безрезультатно.

— А может, у него это возрастное?

— Не рано ли?

— У всех бывает по-разному. — В голосе Саши звучала неподдельная озабоченность.

— Он больше похож на безнадежно влюбленного юношу. Но ни то, ни другое не соответствует действительности, ведь у него уже несколько месяцев никого нет… насколько я знаю.

— Какой кошмар! — Саша в ужасе села. — Ты хочешь сказать, что у него депрессия?

— Уж, во всяком случае, особого счастья на его лице не заметно. Вместо того чтобы в обеденный перерыв идти со мной перекусить, он сидит с Эльзой Уорти и слушает историю ее жизни. Сорок лет назад это была настоящая звезда, и кое-что от былого огня в ней еще осталось… Так вот, она изо дня в день рассказывает Заку свою жизнь — страдания, нищета, совсем как в мыльной опере. Не думаешь же ты, что он увлечен ею?

— На него это не похоже, — произнесла Саша, тревожась все сильней.

— И потом. Он стал очень рассеян. Представляешь, вчера помрежу пришлось ему сказать, что он снимает финальную сцену уже во второй раз! И это не первый случай. Я не могу уйти со съемочной площадки и на несколько минут.

— Почему ты мне раньше ничего не говорил? — возмутилась Саша.