– Но почему так? – спросил я. – Откуда взялась такая разница?

– Ну, видишь ли. Согласно одной старинной рукописи, которую откопал в нашей библиотеке твой приятель, в древности все люди были женщинами…

– Что?!

– …и все они были могущественными ведьмами, – невозмутимо продолжила леди Сотофа. – Просто страшно вообразить, насколько. Могли абсолютно все! Но почти ничего не делали, поскольку ничего не хотели. Их интересовал не результат, а процесс; беда, впрочем, не в этом, а в том, что даже вожделенный процесс давался им слишком легко. Пальцем шевелить – и то не обязательно. В итоге эти ведьмы так сами себе надоели, что придумали мужчин – специально для того, чтобы те создавали им всяческие помехи. И сперва отлично развлекались. А когда поняли, что несколько перестарались, было уже поздно что-либо менять. Так Мир пришел к нынешнему несовершенному состоянию. Из этой легенды следует, что мальчики таковы, поскольку их специально создали для того, чтобы все испортить. И вы отлично справляетесь!

Я смотрел на нее во все глаза.

– Неужели это может быть правдой?

Леди Сотофа всплеснула руками и звонко расхохоталась.

– Разумеется, нет. Это полная чушь! Но ты же поверил! Признайся, поверил?

– С огромным трудом, – сказал я. – И только потому, что услышал от вас.

– Спасибо за доверие, мальчик. Постараюсь больше никогда его не обманывать. Текст, о котором идет речь, действительно существует, но я хорошо знаю автора. Леди Иса Хум, исключенная из Ордена Решеток и Зеркал после того, как ее помешательство было признано неизлечимым. И учти, для этого надо было очень сильно постараться! Там у них от половины Орденских женщин безумием слегка попахивало, и это считалось особым шиком и чуть ли не главным признаком достижения определенного уровня могущества. Но леди Иса даже среди них не прижилась. Ну и как следовало ожидать, без защиты Ордена долго не протянула. Но прежде чем трагически погибнуть в уличной драке с Младшими Магистрами Ордена Потаенной Травы, которую сама же и затеяла, бедняжка успела написать несколько глав книги, которая должна была называться «Великая тайная истинная правда обо всем». Единственный экземпляр рукописи мне удалось присвоить. Вряд ли я могу считаться настоящим коллекционером, но чрезвычайно ценю подобные курьезные редкости. К тому же охранять Мир от бредовых теорий – часть моей работы.

– Ну хвала Магистрам, – вздохнул я. – А то как-то неуютно мне стало.

– Ай, ладно! Не преувеличивай, – отмахнулась леди Сотофа. – Неуютно ему… Просто ты спросил, откуда взялась разница между мужчинами и женщинами, а я этого не знаю. Не могла же я вот так сразу признаться в своем невежестве! Меня извиняет только то, что ответа на этот вопрос не знает вообще никто – кроме, конечно, мудрой леди Исы Хум. Вот я на нее и сослалась.

Я укоризненно покачал головой.

– На самом деле разница между нами почти несущественна в обычной жизни, – внезапно сказала леди Сотофа. – Но обычно довольно ярко проявляется, когда человек обращается к магии. Встречаются, конечно, исключения. Наш с тобой общий друг сэр Шурф почти такой же упертый, как его мать. А, скажем, леди Меламори, напротив, ведет себя, как настоящий мальчишка, то и дело отвлекаясь от своего подлинного призвания на всякую ерунду. Впрочем, посплетничать о знакомых мы с тобой всегда успеем. Ты пришел ко мне не за этим. А сообщить, что человек, великодушно развлекающий нас своими сновидениями, – женщина. Не думаю, что ты хотел просто порадовать меня столь лестной для всех женщин новостью. Ясно, что ты пришел за помощью. Я тебя внимательно слушаю.

Переход от болтовни к делу оказался для меня несколько чересчур внезапным, но я собрался с мыслями и более-менее подробно пересказал леди Сотофе, как приманил автора ветров, закатов и наводнений стихами, написанными на небе, как мы встретились на крыше Мохнатого Дома и о чем говорили. Как я надеялся, что смогу уговорить ее проснуться, поскольку не знал, как еще можно ее спасти. А теперь, так уж получилось, знаю. Но судя по тому, что утром город заполнился моими трупами, мы с этой леди в ссоре. И вряд ли она согласится снова со мной поболтать, хоть всю антологию современной угуландской поэзии на небо переписывай.

И так далее.

– Ясно. Ты научился разыскивать заплутавших сновидцев и теперь хочешь, чтобы я выманила для тебя эту женщину, – сказала Сотофа. – Не вижу ничего невозможного.

Я чуть не заплакал от облегчения. Вроде бы и знал, к кому иду с просьбой, а все равно, стыдно сказать, почти не надеялся.

– Но, видишь ли, я вовсе не уверена, что это нужно делать, – закончила она.

– Как это? – потрясенно спросил я. – Она же скоро умрет!

– Но она сама этого хочет, – пожала плечами леди Сотофа. – И в ее ситуации это вполне оправданное желание. Тебе никогда не приходило в голову, что чужую волю надо уважать?

– Просто я не думаю, что это и есть ее воля, – сказал я. – Мало ли, кто что говорит – в том числе, самому себе. Моя художница хочет умереть только потому, что уверена, будто это единственный способ избавиться от немощи. Если человек, страдающий мигренью, никогда не слышал о существовании лекарств от головной боли, рано или поздно он взвоет: «Отрубите мне голову!» – потому что она совершенно невыносимо болит, и иного средства прекратить мучения он не знает. Вопрос: следует ли мне уважать волю этого страдальца, когда у меня карман набит пилюлями от головной боли? Например.

– Пример удачный, – согласилась она. – Однако… Посмотри мне в глаза, сэр Макс. Ты правда уверен, что у тебя полный карман этих грешных пилюль?

Я много раз слышал от самых разных людей, что леди Сотофа Ханемер «совершенно ужасная». И всегда удивлялся, как подобное определение могло прийти кому-то в голову. Могущественная, непредсказуемая, непостижимая – согласен. Да какая угодно. Но ужас-то тут при чем?

А сейчас, когда она заглянула мне в глаза, я это понял. И дело вовсе не в том, что взор ее был суров, проницателен или что там еще говорят в подобных случаях. Просто глазами леди Сотофы на меня смотрело не человеческое существо. И даже не нечеловеческое. Вообще не существо. Словно бы сама сила, которая держит Мир, придавая ему форму и смысл, испытующе взирала на меня, прикидывая, чего я стою. И следует ли заполнять ли меня до краев, если уж выпал такой случай, или лучше поискать более подходящий сосуд.

И когда я был уже почти готов закричать то ли: «Не надо!» – то ли: «Давай уже, не тяни», – леди Сотофа улыбнулась, и все сразу встало на свои места.

– О полном кармане пилюль пока речи нет, – сказала она. – Но пара штук у тебя, пожалуй, найдется. Имеет смысл попробовать.

И, помолчав, добавила:

– Джуффину я отказала. Правда, он и хотел гораздо большего. Не просто посильной помощи в конкретном деле, а чтобы я бросилась спасать всех подряд. Я понимаю и глубоко уважаю его позицию. На самом деле большая удача для всех, что такой могущественный человек, ловкий пройдоха и лучший убийца в истории Соединенного Королевства, одержим идеей, будто всякая жизнь – драгоценность. А уж если ее обладатель раз в жизни сподобился случайно сделать нечто из ряда вон выходящее – да хотя бы в собственном сне застрять – все, выноси кровать из дома!