И Павлина, и Стефан, как и большинство славянских эмигрантов-социалистов в США, приветствовали Октябрьскую революцию в России и были восторженными поклонниками Ленина.

В 1919 году у Павлины и Стефана родился сын Юлиус, но к тому времени молодая семья уже собиралась назад на родину, в Словакию. Ведь в 1918 году Словакия освободилась от тысячелетнего венгерского гнета и стала частью славянского государства – Чехословакии. Многие эмигранты засобирались домой – жизнь на освобожденной родине рисовалась им в радужных тонах.

В 1921 году Дубчеки с американскими паспортами отправились домой. Павлина была уже беременна, и будущий лидер «пражской весны» Александр Дубчек едва не стал американским гражданином. Но появился на свет он все-таки уже в Словакии – 27 ноября 1921 года, в том же самом доме, в котором когда-то родился лидер словацкого национального движения XIX века Людовит Штур. Этим фактом Александр Дубчек гордился всю жизнь, особенно когда в 1963 году сам стал лидером Словакии. Дом Дубчекам предоставил органист местного храма Александр Транчик, в честь которого новорожденный и получил свое имя (мать сначала хотела назвать его Миланом).

Но от Словакии у Александра не осталось никаких воспоминаний, так как его неугомонные родители снова засобирались в дальний путь. Кооператив рабочих «Интерхелпо» решил, что надо ехать в Советскую Россию, чтобы помочь русским рабочим строить новую счастливую жизнь. Тем более что с работой в самой Словакии было очень тяжело. Остановились в Средней Азии, в небольшом киргизском городке Пишкек. Многие считали, что там райский теплый климат, полно плодородной земли и всякой экзотики, вроде верблюдов. Чтобы уехать в далекую Россию, каждый член кооператива должен был сдать в общий котел большую по тем временам сумму – три тысячи крон. Некоторые ради этого даже продали свои дома. Ведь кооператоры сами оплачивали свой проезд по железной дороге и везли с собой несколько вагонов оборудования для столярных и слесарных цехов, строительных материалов и кожевенного производства. Все это они тоже приобрели на собственные средства.

29 марта 1925 года первый эшелон кооператоров (303 человека, в том числе 163 чеха, 101 словак, 18 венгров, 13 немцев и 8 русинов[329]) отправился в дальний путь и 24 апреля добрался до места назначения. Пишкек поразил всех своей отсталостью, местные власти и жители были готовы помочь, но у них самих ощущался недостаток в деньгах, а главное, в нормальном жилье для кооператоров. Тем пришлось пока жить в предоставленных Красной армией солдатских бараках, которые еще пришлось долго ремонтировать.

Отсутствовала даже нормальная питьевая вода (быстро пробурили артезианский колодец, чего в тех местах тогда не было). Поначалу не хватало и еды. Александр Дубчек вспоминал, как он вместе с другими детьми ел воробьиные яйца – иногда сырые, иногда печенные на костре[330].

Поначалу среди иммигрантов не было ни одного врача. От эпидемии малярии в первый же год умерли 30 детей. Дубчек вспоминал, что он в СССР не болел ни разу.

Но, несмотря на ужасные бытовые условия, домой решили вернуться лишь немногие. Напротив, в 1925, 1926, 1928 и 1932 годах в переименованный в 1926-м во Фрунзе Пишкек прибыли еще пять групп из Чехословакии в составе 1078 семей. Жизнь кооператоров быстро улучшалась. Чехи и словаки оперативно построили себе добротные дома, а заодно и возвели дом правительства для автономной Киргизии. Именно с кооператива «Интерхелпо» и началась вся тогдашняя промышленность республики – от производства стройматериалов до пива и обуви.

В кооперативе была и своя школа, куда в 1929 году и поступил Александр Дубчек. Поначалу обучение шло только на чешском и словацком, но потом все предметы стали преподавать на русском языке, чтобы ученики могли лучше интегрироваться в окружавший их мир. Тем более что без русского нельзя было поступить в университет, а большинство семей хотело остаться в СССР навсегда. Александр Дубчек свободно говорил по-русски, что потом сильно облегчило его партийную карьеру в Чехословакии. Но дома говорили только по-словацки: Стефан Дубчек был хоть и коммунист, но и горячий патриот Словакии.

Стефану опять не сиделось на одном месте, и в 1933 году семья переехала в Нижний Новгород. Там Дубчек устроился столяром на только что построенный с помощью американских специалистов горьковский автомобильный завод (ГАЗ). Тогда еще очень много деталей машин делали из дерева (например, кабины легендарных «полуторок»), и хороший столяр был на вес золота. К тому же Дубчек-старший хорошо знал английский, и его часто приглашали переводить для американских спецов. Американцы регулярно захаживали к Дубчекам, чтобы выпить одну-другую рюмку водки.

Брат Александра Юлиус был горяч и предприимчив, в отличие от будущего лидера «пражской весны» – юноши осторожного и расчетливого. Часто он сначала действовал, а потом думал. В 1935 году он ввязался в драку, в которой был ранен один подросток. Опасаясь неприятностей, мать с Юлиусом срочно уехали в Словакию.

Александр Дубчек рос нормальным советским юношей, но в 1938 году всем иностранцам в СССР предложили либо принять советское гражданство, либо уехать. Каким бы коммунистом ни был Стефан Дубчек, прежде всего он был словаком и принимать гражданство СССР не хотел. И в ноябре 1938 года Стефан вместе с сыном Александром отправились домой – в только что униженную Мюнхенским сговором Чехословакию.

В марте 1939 года при поддержке Гитлера словацкие сепаратисты из Людацкой партии во главе с Тисо при поддержке католической церкви провозгласили независимость Словакии и тем самым дали немцам предлог для оккупации Чехии и Моравии. Под «защитой рейха» Словакия стала полуфашистским государством, которое послушно объявило вместе с немцами в 1939 году войну Польше, а в июне 1941 – Советскому Союзу. Три словацкие дивизии были отправлены на помощь вермахту на советский фронт. 70 тысяч словацких евреев были депортированы в немецкие лагеря уничтожения в Польше, а их имущество разделили между словаками, которых немцы милостиво признали «арийцами».

Стефану Дубчеку как известному коммунисту пришлось перейти на нелегальное положение, и Александр за годы войны видел его лишь тайно и всего дважды – в 1940 и 1943 годах. Сам Александр вместе с братом Юлиусом до августа 1944 года работал токарем на заводах «Шкода», которые в основном выполняли заказы вермахта. Хотя Дубчек писал позднее, что состоял в нелегальной группе Сопротивления на заводе, не совсем ясно, чем эта группа занималась. Впрочем, определенная пассивность (по меркам Греции или Югославии) была характерна для всего движения Сопротивления в Чехии и Словакии. Акты саботажа были редкостью, так как жестко подавлялись нацистами и словацкой полицией. До весны 1944 года не было в Словакии и организованного партизанского движения (в Чехии оно вообще так и не появилось), да и потом его в основном создавали переброшенные с востока советские десантные группы.